Я приближаюсь к кормовой мачте и понимаю, что это и есть цель моего путешествия. Жжение в груди превращается в глухой стук, словно у меня появилось второе сердце и его ритм перебивает ритм моего собственного. В надстройке в основании мачты я вижу дверь. Она заперта сломанным замком. Не думая об этом, я бью фонариком по замку, один раз, второй, третий. Изношенный временем и воздействием воды, замок ломается.

Маленькая дверца открывается, и я свечу внутрь фонариком. В комнатке стоит небольшой сундучок, размером с тостер, искусно украшенный позолотой и эмалью, весь покрытый узорами из цветов и листьев, напоминающий мне матрешку. Я знаю, что должна взять его и выплыть с ним на поверхность, чтобы офицеры АИСЯ отсканировали его с помощью своего оборудования, чтобы убедиться в том, что он безопасен. Но если я сделаю так, то они выстроят вокруг него ограждение, и мне придется смотреть на него, держать его, чувствовать внутри себя биение сердца, которое находится там.

Поэтому я открываю сундук.

В нем на подушечке из черного бархата лежит серебряная игла длиной примерно с мою ладонь.

Игла Кощея.

Во время подготовки к выполнению миссии я прочитала много русских народных сказок. В них говорилось о Кощее, персонаже, который может жить вечно. Он спрятал свою душу подальше от тела, в иголку, которую спрятал в яйце, яйцо в утке, утку в зайце, зайца в сундуке. Он мог умереть, только если человек ломал иглу.

От прикосновения к игле меня бросает в дрожь. Она также начинает дрожать у меня под пальцами.

А потом меня охватывает ужасная боль, от которой белеет в глазах. Покалывание исчезает, вместо него меня со всех сторон начинает жечь пламя. Кожа горит, отделяется от мышц, которые отваливаются от костей, кости превращаются в пепел. Я кричу в маску, она отходит от моего лица, под нее заливается вода. Я задыхаюсь, начинаю метаться, пытаясь ухватиться за веревку, которая привязана к лодке, но руки меня не слушаются.

И затем новый приступ боли, боли настолько глубокой, что я чувствую ее каждой клеточкой своего тела, как звон колокола на часовой башне в полночь. Это похоже на сильное желание чего-то такого, что вы пойдете на все, даже на смерть, чтобы заполучить это. Это больше чем жажда, тоска, влечение – я опустошена, я черная дыра, состоящая из абсолютного ничего, которое притягивает к себе нечто.

Вокруг меня кружится и бурлит вода, пузыри такие плотные, что я ничего не вижу. От корабля отрываются куски, и их уносит водоворотом. Мимо меня проносятся черные фигуры – офицеры АИСЯ в аквалангах. Я кричу и захлебываюсь водой, я втягиваю ее в себя, как будто пытаясь всосать в себя воздух.

Я открываю глаза и вижу над собой небо. Вокруг одни облака. Я подаюсь вперед, вода стекает по моей спине в гидрокостюм. Вокруг меня вода, только не голубого, а красного, темно-красного цвета. У меня так болит рука, что невозможно терпеть. Я поднимаю ее, пытаясь рассмотреть, что случилось, и вижу под кожей что-то твердое и прямое, как заноза, рядом с одним из моих сухожилий. Я дотрагиваюсь до нее пальцем. Это Игла Кощея.

Что-то выносит на сушу прямо к моим ногам. Как будто кусочек пластика, я беру его в руку, он мягкий и скользкий. Я роняю его и кричу, я понимаю, что это кусок человеческой кожи. Все вокруг меня усыпано ошметками кожи, мышц, костей и человеческих внутренностей.

Все мертвы. А я одна.

Алби остался с Чо протестировать устройство. Она пообещала отвезти его домой после того, как они закончат.

Слоан не сомневалась, что все работает: она не чувствовала бы его действие так явно, если бы с ним было что-то не так. У каждого Избранного было свое взаимодействие с магическими силами, у Слоан оно выражалось в тяге, поиске, понимании. Она знала это устройство, а оно узнало ее.

У Алби с магией было все проще. Он использовал ее более прямолинейно. Его особым артефактом были Вольные пули [4] . В его руках они были просто инструментом, как молоток или пила, например. Его артефакт не был частью его самого, как это случилось со Слоан и Иглой Кощея. Все артефакты, которые они находили, действовали иначе, чем об этом было написано в легендах, не стали исключением и Вольные пули. Но они позволяли Алби владеть элементарной магией, он мог бросаться молниями, заставлять предметы левитировать и тому подобное.

Инес, Мэтт и Слоан побрели обратно и вышли к Скотту, стоящему у гольф-кара. Она больше не испытывала страха перед устройством, вместо этого она онемела и чувствовала, как тело и сознание существуют отдельно друг от друга. Она знала, что со временем они соединятся, ей просто надо подождать.

Обратно Скотт повез их той же дорогой, петляя между палаток. Не прошло и минуты, как Слоан заметила палатку с надписью «ВОССТАНОВИТЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ. ВЕРНИТЕ ЕГО ОБРАТНО», и в ушах зазвенело еще сильнее. Расстояние между телом и сознанием резко исчезло, как будто кто-то хлопнул в ладоши. Она ухватилась за поручень и под крики Мэтта и Инес, зовущих ее по имени, выпрыгнула из гольф-кара.

– Слоан!!!! – закричали они в унисон.

Она проследовала мимо небольшого алтаря – пня, на котором лежало что-то похожее на скелет белки, завернутый в веревки и украшенный бисером; мимо палаток с ловцами снов, висящими в проемах, застегнутых на молнию, вероятно, из какого-то китайского магазина наподобие тех, что продают в секции «товары для дома» в магазинах для хипстеров. Эти люди хотели магии, но они и понятия не имели, что такое магия на самом деле. Они никогда не видели, что происходит с людьми, испытавшими на себе магию Слива. Как от человека отслаивались кости, сухожилия, отделялась кровь, отрывались нервные окончания – как его тело раздвигалось так, что можно было детально рассмотреть все внутри, и все это происходило с человеком, который еще был жив и оставался в сознании.