А потом, прямо со второго этажа, на землю спрыгнул оскорбленный бык, который копал землю копытом, пускал пар ноздрями и пригнул рогатую голову, демонстративно намекая, что он этого так не оставит, и вообще очень даже лежачих бьет… Магу пришлось улепетывать обнаженным, одаривая на ходу одеянием всех, кроме себя – столбы в Веснянках еще никогда не были такими нарядными.

Когда парочка «орущий маг и требующий справедливости бык» исчезла за поворотом, Славастена вернула изображение, вновь продемонстрировав себя, и вопросительно вскинула бровь.

– Ну… – промямлила я, – так получилось.

– Да неужели? – издевательски переспросила ведьма.

– Я же не виновата, что бык обидчивый попался, – попыталась оправдаться хоть как-то.

– А кто поверит тебе, ведунья? – и теперь не только издевка в голосе ее была, но и угроза.

Практически угроза.

Чуть не сглотнула нервно, сама не знаю, как удержалась.

– Сделаем так, Весенка, – голос Славастены сладок стал как мед, – я тебя прикрою, и от совета, и от магов, от тебя лишь одного прошу – не сегодня-завтра по твоей территории обоз с невольниками пройдет – пропустишь. Пропустишь и Саврану слова не скажешь!

Так значит, да?

Очень медленно подняла руку, да и сделала то, о чем давно мечтала – показала фигу бывшей наставнице. Внушительную такую фигу.

И глаза Славастены вспыхнули зеленым огнем.

– Пожалеешь ведь, – прошипела она.

– Так уже, жалею-то, – едко ответила я.

– Я тебя дуру, пожалела тогда! – прошипела стремительно стареющая ведьма.

– Ну так а я не поумнела, не видно что ли? – нагло спросила в ответ.

И остановила бег наливного яблочка, прерывая связь.

Посидела, сама не заметила, как задумчиво яблоко сгрызла, на сутки, не меньше, отрезая себя от всего мира. Может и к лучшему… Потому что не поумнела, нет. И тогда мимо несправедливости не прошла, и сейчас вот в нее же вляпалась да так, что выберусь или нет неясно.

Из печи высунулся домовой, посмотрел на меня, догрызающую черенок от яблока укоризненно, покачал головой и сказал:

– Ничему тебя жизнь не учит.

Даже отвечать не стала.

Поднялась, плащ на плечи накинула, капюшон на голову, иллюзию на лицо и руки, захватила клюку с артефактом раба подчиняющим и вышла на двор.

Охраняб мой ел сидя перед сдвинутым в сторону котлом и горящим огнем костра, в мокрой рубашке, некрепко держа тарелку, но с грацией орудуя ложкой. Меня он не услышал, сидел спиной к избе, да и шла я босая, но почувствовал – замер.

– Не оборачивайся, – приказала, убирая иллюзию.

– Что так? – хрипло спросил.

Объяснять не стала, предупредила только:

– Артефакт подчиняющий при мне.

Понял, сглотнул гулко.

Застыл, напряженно.

Я медленно подошла вплотную, прикоснулась ладонью к рубашке так, чтобы мокрая ткань обрисовала клеймо – едва ли я рискнула бы прикоснуться к нему напрямую. А так, через ткань, провела, касаясь каждой из пяти меток. Три оставили те трое архимагов, что оставались в королевстве последними, раз этот четвертый, а вот две метки… Одну магистр ставил, много сил в нее вложил, почти выгорел, а пятую… того кто ставил пятую, последнюю, усиливая метку магистра, я не смогла определить.

Но стоило мне прикоснуться к ней – мага затрясло.

– Не бойся, вреда не причиню, – тихо сказала я.

– Не боюсь, – с трудом сдерживая ярость, произнес он, – но где твои когти, ведьма?

Я вздрогнула. Мгновенно отняла руку. Помолчала, а воинственно выдала:

– Так подпилила. Мужик же в доме, надо соответствовать.

Он усмехнулся.

А затем как-то очень странно сказал:

– Ты слишком хорошо вымыла котелок, ведьма. Он прямо сияет.

Меня пробрала дрожь. Очень медленно повернув голову, взглянула в сторону котла с похлебкой и увидела свое отражение – растрепанные волосы, виднеющиеся из-под сползшего назад капюшона, лицо девчачье испуганное, глаза широко распахнутые и ужас, который я, к стыду своему не скрыла.

– Да, меня тоже сползший на подбородок глаз напрягал меньше, чем это, – хрипло признался маг.

Я поняла о чем он – я ведьма молодая, в силу не вошедшая, то есть жертву еще не принесшая. А тут вот он весь – в моей власти и целый архимаг. Убивай не хочу просто!

И ведь что сейчас не скажи – не поверит. Выглядит все слишком уж – и караван встретила, и себе забрала, и артефакт подчинения не забыла прихватить, а ошейник все так же на нем, и прикажи я на алтарь лечь – сопротивляться не сможет.

Почувствовала себя целой владетельницей целого мужика!

Рабовладелица уже звучит гордо, а я теперь целая архимаговладелица!

Постояла, подумала. Сняла плащ с себя, откинула на ступени, с клюки сняла артефакт – демонстративно надела на шею, чтоб знали некоторые охранябы – кто тут хозяин, и, отправив клюку прыгать в избу, обошла мужика и села рядом.

Посидела, подперев кулаком подбородок, посмотрела на огонь, затем искоса взглянула на мужика и спросила:

– И как суп?