Свинтусы

Мистер и миссис Свин – самые вонючие, противные и уродливые люди в мире. Они ненавидят всё, за исключением глупых шуток друг над другом, ловят невинных птиц, чтобы положить их в Птичий пирог, и мучают дрессированных обезьянок, заставляя их стоять на голове целый день. Но у обезьянок больше нет сил и терпения – они хотят отомстить.

The Twits – Copyright © Roald Dahl Nominee Ltd., 1980

Illustrations Copyright © Quentin Blake,1980

До чего же много бородатых людей нынче развелось!

Если человек зарастает волосом по всему лицу, трудновато разобрать, как он выглядит на самом деле. Возможно, впрочем, он этого и добивается.

Но как быть с мытьём?

Для какого-нибудь бородача умыться – такая же непростая работа, как для нас с вами – помыть голову.

Словом, хотелось бы знать вот что.

Как часто эти бородатики-волосатики полощут свои физиономии? Может быть, не чаще, чем мы с вами, – раз в неделю, в воскресенье перед сном?

А шампунем они пользуются?

А феном?

И втирают ли они средство для волос в бородатое своё лицо, чтобы оно раньше времени не облысело?

Ходят ли они к парикмахеру, который им бороду подстригает и подравнивает? Или они делают это сами, перед зеркалом в ванной, с помощью маникюрных ножниц?

Не знаю. Только в следующий раз, как вы увидите бородатую личность (а это, скорее всего, произойдет, едва вы выйдете на улицу), быть может, вы взглянете на него попристальнее и задумаетесь, наконец, обо всех этих вещах.

Мистер Свин как раз был из таких бородачей. Всё его лицо, за исключением только лба, глаз и носа, покрывала густая растительность; мерзкие клочки волос пробивались даже из ноздрей и ушей.

По мнению мистера Свина, волосатость придавала ему вид ужасно умный и величественный.

Но, по правде говоря, в нём не было ни величественности, ни ума. Он родился свинтусом, прожил всю жизнь как свинтус, а теперь, в возрасте около шестидесяти, освинячился окончательно.

На лице мистера Свина всё росло совсем не так ровно, волосок к волоску, как у большинства бородатых мужчин. Волосья из его физиономии торчали торчком. Подобно щетине на обувной щётке.

И как же часто мистер Свин мыл это своё щёткообразное лицо, полюбопытствуете вы?

Вот вам ответ.

Никогда не мыл.

Даже по воскресеньям.

Он не умывался годами.

Обычные, безбородые лица, знаете, вроде наших с вами, и без регулярного мытья не особенно пачкаются, и в этом нет ничего ужасного.

Но лицо, поросшее ворсом, – совсем другое дело. В бороде всё застревает, особенно еда. Какая-нибудь подливка попадает в самую гущу бороды, да так там и остаётся.

Вы или я – мы можем просто протереть свои запачканные физиономии салфеткой и очень скоро принимаем вполне пристойный вид, но у тех, кто зарос бородой, так не получится.

Если мы едим аккуратно, то нам удаётся не размазать еду по лицу.

А вот у бородачей всё не так. Обратите внимание, как бородатый обедает. Как бы широко он ни разевал рот, он не сможет занести туда ложку говяжьей тушёнки или мороженого, или шоколадного соуса, не оставив хоть немного в волосах на лице.

А мистер Свин даже не утруждал себя широко разевать рот, когда ел. И потому-то (а ещё оттого, что он совсем не мылся) в волосах по всему его лицу застряли сотни «сувениров» на память о многочисленных завтраках, обедах и ужинах. Это, правду сказать, были не такие уж и большие куски, потому что он имел обыкновение смахивать их рукой или рукавом, когда ел. Но если бы вы решили разглядеть его поближе (не самое разумное желание, впрочем), то обнаружили бы присохшие к волосам мелкие остатки яичницы и шпината, и томатного кетчупа, и рыбных палочек, и куриных потрохов, и прочей отвратительной еды, которую с таким удовольствием потреблял мистер Свин.

Но если бы вы всё-таки решились приглядеться ещё лучше (зажимайте, граждане, носы!), если бы вы проявили настойчивость и вгляделись в жёсткую щетину над его верхней губой, то увидели бы куски покрупнее, избежавшие смахивания, – остатки пищи, которые пробыли там долгие месяцы. Такие как кусочек зелёного заплесневелого сыра или парочка подгнивших кукурузных хлопьев, или даже склизкий хвостик сардины в масле.