Иногда у Ани случается всплеск романтизма. Её хочется, что бы ей дарили цветы, целовали, провожали домой, ну и прочая чепуха. И она начинает рыскать в поисках жертвы. Так как она у нас, и, правда, красотка, несмотря на недостающие 50 кг, парня ей найти несложно. Но потом, когда он просекает, с кем имеет дело, удержать его уже невозможно. Когда парень ведёт её в ресторан, она заказывает себе лист салата, приправленный лимонным соком и воду. Парень, видя, как она это поглощает, теряет всякий энтузиазм, а когда она говорит, что после шести не ест и вообще старается есть поменьше, он понимает, что тут пахнет клиникой и смывается. И Анька рыдает и говорит мне, что он её бросили потому, что у неё слишком широкие бедра и перестает жрать даже воду. Мне даже бывает её жаль – ну надо же быть такой дурой!

Анька была бы красавицей, если бы не была такой доходягой. Да, волосы у неё какие-то бледные и вялые, несмотря на все старания реаниматоров из салона красоты. Зато глаза очень красивые. Большие, серые с зеленцой и салонные ресницы не в состоянии затмить эту красоту. Когда я смотрю в эти глаза, мне кажется, что я знаю Аньку очень–очень давно. Вечность.

Наверно, в силу сложившихся обстоятельств, я должен её любить, или, хотя бы как-то ей симпатизировать. Но, признаюсь, она у меня вызывает только жалость, а иногда просто бесит. Какая она? Да никакая! Она вялая, как дохлая рыба. Её ничего путного не интересует. Ну, разве что, собственная внешность. Она ездит в метро только потому, что ей лень учиться водить машину. Может, это к лучшем–на дороге и без неё дураков хватает.

Меня (вернее, конечно, Эльвиру, но я уже привык считать, что меня) она обожает и считает своей самой близкой подругой. Правда, какое-то время назад она вступила в сообщество, которой я бы назвал: «Прощай, крыша!». Там собираются её собратья, в большинстве своём со–сёстры, по разуму и анорексии. Куча таких же одержимых, чьи интересы не простираются дальше собственной персоны. Этакие богатенькие малышки, которые всё своё время проводят в заботах о своей внешности, не понимая, что её, этой самой внешности, практически не осталось. Парни там тоже встречаются, но это вообще отдельная песня.

Иногда они собираются в одном из ресторанов, специализирующихся на таких чудиках. Они это называют «Пир горой». Пир состоит из грейпфрутового фреша, какого-то сверх лёгкого салата, наверно из крыльев бабочки и десерта из чего-то такого обезжиренного и обессахаренного, которое при всём искусстве повара похоже на раздавленных гусениц. Но они ничего, едят и попискивают от восторга. А потом за всю эту лабуду отваливают столько денег, сколько можно потратить за неделю нормального питания.

В этот круг избранных входит Маняша–эфирное в прямом смысле слова создание. Я не сомневаюсь, что она передвигается по воздуху, не касаясь земли, ибо сила притяжения вряд ли с ней справляется. Она, по–своему, даже мила – белокурые кудряшки, с которыми она отчаянно борется, выпрямляя всеми доступными средствами, большие глаза…Впрочем, у них у всех большие глаза–то ли от постоянного чувства голода, то ли потому, что кроме глаз на их мордашках ничего и не осталось. Хотя, вот Татьяна. У неё как раз один сплошной нос. Глазки маленькие, а нос ну очень выдающийся. Она хотела сделать операцию, но врачи за это не берутся- боятся, что её ослабленный организм не переживёт наркоза. Её бы хоть тут задуматься и набрать вес хотя бы для операции. Так нет, она считает, что чем меньше весит она, тем меньше заметен её нос. И эти дурёхи–её подружки, её в этом поддерживают. Вот она и худеет и худеет, а нос меньше не становиться, зато, кажется все больше. Вот такой парадокс.

А ещё есть Вера, небольшого роста брюнетка с очень короткой стрижкой и какими-то не выразительными светло-карими глазами. Единственная замужняя дама. Ну, есть же всякие любители. Муж Веры из тех, кто любит неимоверно тощих. При этом он не вдаётся в подробности, каким именно образом этот облик достаётся. Ну не жрёшь ты ничего целыми днями – ну и хрен с тобой. Главное, что ты соответствуешь его представлению о прекрасном. Вера, она вообще анорексичка по ошибке, даже, можно сказать, поневоле. Она обычно всю свою жизнь была абсолютно нормальной. Даже упитанной. Но когда сдавала экзамены в институт, её бросил тогдашний дружок. И всё это сказалось на Вере таким образом, что она вообще перестала есть и похудела до размеров лыжной палки. Вот тогда-то её и встретил нынешний муж. Он так красиво ухаживал, пел дифирамбы её стройности и, стало быть, красоте, что Вера быстренько согласилась выйти за него замуж. Правда, оказалось, что Верочкина прозрачность прельщает мужа больше всего и ему в принципе наплевать на её душевные качества, и она оказалась в ловушке. Но, если учесть, что по выходным завтракала она с мужем в Лондоне, а ужинала в Барселоне, вырваться из этого плена Верочка не спешила.

Вот и пришлось ей оставаться в весе пера, хотя ей этого вовсе и не хотелось. Тем более, что начались проблемы по женской части и о рождении детей речи быть просто не могло. Она даже пыталась объяснить это своему дражайшему половину, но он на такие доводы не реагировал, детьми обзаводиться не спешил и лишь говорил, как восхитительно Верочка выглядит. И Верочка, обрядившись в очередную новую шубку, из зверюшки, занесенной в Красную книгу, бежала на встречу с подружками-анорексичками, чтобы охая и закатывая глазки рассказывать, как она обожралась запахом пельменей. На самом деле её заботили совсем другие проблемы. Но о них Вера не рассказывала своему голодному обществу, об этом она говорила лишь с Маргаритой, вернее с той, кого она сама себе придумала. Как моя Анька меня.

Ну, а Маргарита, в свою очередь, делилась со мной во время этих «банкетов». Надо же нам чем-то заниматься в то время, пока наши хозяева рассказывают о том, сколько раз их стошнило после обеда.

Кстати говоря, мы с Маргаритой друг друга отлично видим, в отличие от наших хозяев. Выглядим мы очень похожими на людей, только будто бы прозрачные. И в зеркале не отражаемся.

Надо сказать, что Маргарита весьма приятная дама. Она несколько старше меня и до Верочки сменила уже нескольких хозяев – её уже придумывали. Называли, конечно, какими-то другими именами, но Маргарита всё равно всегда была рядом с тем, кто в ней нуждался.

Сначала мальчонка лет шести, ужасно одинокий. Его мамаша обожала своего старшего сына, и терпеть не могла младшего. Мальчонка с детства звал Маргариту няней с каким–то чудным именем и писал для неё стихи. Потом он стал очень известным поэтом, ловеласом, женился на красавице, которая вреде бы загуляла, и ему пришлось стреляться с соперником на какой-то Чёрной речке. Вышло не совсем удачно – соперник его пристрелил.

Ещё была одна нервная девица, которая чахла от неразделённой любви. Правда, любовь потом, всё-таки, разделилась, и девица зажила долго и счастливо со своим мужем, и нарожала ему кучу детей. Марго её иногда навещает. Что-то ещё там у неё было, но это уже так, как говорится, давно и не правда. И теперь вот, Верочка, которая даже никому не может сказать, что именно её тревожит. Потому что ей всё равно скажут, что она с жиру бесится. А вот именно этого ей как раз и не хватает–немного жиру. По ней можно запросто изучить скелет человека. На её месте я бы завещал своё тело для науки, чтобы ученые разобрались, как тело может жить без тела.