Они были не просто не здоровыми.… От них веяло холодом и смертью. Дмитрий свёл всё к тому, что от недосыпа и перегруженности на работе у него разыгралось воображение, но ощущение так никуда и не улетучилось. Врач не мог забыть того, как прикоснулся к одному из малышей. Это был мальчик с копной чёрных волос и деформированными руками – левое запястье было согнуто под углом в девяносто градусов, таким образом, что его пальчики касались руки; на правой руке имелось шесть пальцев, причём шестой появился между указательным и большим, он был хрупким и коротким.

К нему и прикоснулся Дмитрий. Как только он это сделал, то почувствовал всем своим телом холод. Волосы на затылке встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Он хотел было убрать руку от пальца, но тут в его мозгу начали всплывать ужасные картины…

Сначала он оказался в древнем лесу, где стояла гробовая тишина, где свет от луны пронизывал всё вокруг. Растительность была покрыта кровью. На высоких деревьях виднелись кровавые отпечатки лап неведанных ранее зверей. Впереди, в земле была вырыта глубокая и широкая яма.

Внутри неё мигал оранжево-жёлтый свет. Когда Дмитрий стал приближаться к ней, оттуда стали слышны вопли маленьких детей. Они неистово кричали, зовя маму и папу. Эта какофония плачей и стонов сводила с ума. Врач побежал к яме, споткнувшись о ветку, он упал на влажную траву и чёрно-жёлтые листья. Из-за падения он чуть не провалился внутрь кричащей и неземной клоаки в центре земли. Он ползком добрался до края и заглянул туда.

Огромное количество малышей были прикреплены друг к другу разными частями тела, тем самым создавая один уродливый организм. Мимика их лиц вызвала скорее жалость, нежели страх у мужчины. Из под организма, состоящего из детей, били яркие лучи, и они уходили высоко, пронизывая ночное небо…

Затем Дмитрий оказался в центре широкого поля. Оно было зелёным и пустым, за исключением голого старика и стаи коз, которая бегала вокруг его тела. Это зрелище вызвало у врача ещё больший ужас, чем тогда, в лесу. Старик стоял и держал деревянную палку, напоминающую посох. Дряблая кожа свисала вниз, на месте глаз у него зияли две дыры, седые волосы кусками падали с его головы, тело тряслось, не переставая, напоминая конвульсии. Стая белых коз бегали, будто пытаясь, догнать друг друга. С каждым разом их кружения становились всё быстрее и быстрее. Их шерсть тоже спадала вниз, как при линьке. Животные становились голыми и кружили в бесконечном ритме. Позже они стали издавать беспрерывный звук «Б-е-е-е, б-е-е-е».

Половой член деда встал, а руки потянулись вверх к безоблачному небу, выронив посох. В этот момент с неба посыпались дети. Они падали плашмя на зелёные участки травы, разбрызгивая повсюду кровь. Несколько капель попало на халат Дмитрия. Он опустил свой ошарашенный взгляд на следы, а затем поднял голову вверх. Дети продолжали падать с неба один за другим. Они разбивались всмятку… Дмитрий не мог сдвинуться с места. Он хотел, но не смог закричать. Дождь из малышей продолжался…

Дмитрия перенесло в последнее место. Это было кладбище. В этот раз он смог идти, не смотря не ужасающий страх и полное нежелание видеть ещё что-либо, что было сверх его разума, но ноги сами тащили тело вдоль каменных плит и крестов. Ночное небо было усеяно звёздами. Фотографии маленьких детей и даты прожитой жизни испещряли каменные надгробия. На многих могилах имелись игрушки; плюшевые мишки и зайцы, машинки, куклы, мячики и безграничное количество венков и цветов. Врач не узнавал это кладбище, но он понял, что оно было детским.

Мужчина шёл в белом окровавленном халате и слёзы непроизвольно катились по его щекам. Столько погибших детишек, так и не познавших всех прелестей жизни.… Столько не сбывшихся надежд и желаний.… Некоторые из них не прожили даже и года, но были закопаны в этих холодных землях, а их маленькие трупы съедены червями… Дмитрия в этот раз раздирало чувство беспомощности и безысходности, и желание вернуть этих бедных малышей к жизни сжирало изнутри…

Тут он увидел Её. Нет, скорее сначала он почувствовал. Затем Она возникла ниоткуда, среди мёртвой земли. Самое необъяснимое было то, что при Её появлении у него возникло безумное желание совокупления. Его член напрягся, а мысли в голове стали похотливыми и неправильными.

Он пытался противостоять этому, но ничего не выходило. Он просто хотел Её, хотел многих из тех девушек, кто был в его жизни. Он хотел соития.

Чёрная развивающаяся на ветру субстанция, материализовавшаяся в воздухе, предстала перед мужчиной. Из этого тёмного и отталкивающего облака вышла сама Мать Природа. Изящные и длинные, покрытые густой серой шерстью копытца, плавно переходили к надутому чёрному животу, в котором из пупка свисала ступня младенца и болталась вверх-вниз. Между ног у неё находился мешок, обтянутый мёртвой кожей, внутри него билось что-то продолговатое и круглое, с виду напоминающее сердце. Её огромные человеческие груди свисали вниз. Из сосков вытекала жёлтая субстанция, похожая на гной, её отвратительный и резкий запах разлетался по ночному воздуху. Грудная клетка переходила в шею, а точнее в нечто, похожее на толстый стебель цветка, алого цвета с оттенками ярко-зелёного. На этом стебле находилась голова козы с толстыми и изогнутыми рогами. Глаза этого существа горели ярким светом, напоминающим оттенки кипящей лавы. Морда, покрытая белой и чёрной шерстью, издавала фыркающие звуки, она будто пыталась заговорить.

Мужчина, словно под гипнозом шёл к Ней. Такой потребности в совокуплении он ещё ни разу в жизни не испытывал…

В тот момент он пришёл в себя и обмочился от страха, затем убрал руку от деформированного пальца ребёнка и пулей выбежал из проклятого помещения.

Главврач закрыл дверь и запер свой кабинет на ключ. Дмитрий Александрович никогда ещё не испытывал такого счастья от ухода с работы. Он положил ключи в карман, поднял с пола свой портфель, набитый разными бумагами и двинулся по больничному коридору к выходу из больницы. Как раз в это время, к своей рабочей смене приступила другая бригада из врачей и акушеров. Родильный дом, как всегда был забит беременными. Люди в белых халатах носились из кабинета в кабинет, проезжали с носилками, на которых кричали девушки. Из некоторых палат были слышны пронзительные вопли рожающих.