Калека стоял как ни в чем не бывало, держал быстро наполнявшийся стакан, и гримаса на его ужасном лице была, несомненно, беззаботной улыбкой. Молодец, мужик, как бы безжалостно жизнь с ним ни обошлась, он, надо полагать, притерпелся, и те, кто с ним, молодцы, непринужденно держатся, ни единым жестом, ни единым взглядом не выказывая, что он – иной, искалеченный до жуткого уродства… Нет, но это в какую ж передрягу надо попасть, чтобы… И он ведь остается в рядах — на нем точно такая же форма, по два цветка на погонах, ничуть на военного пенсионера не похож…

Кирьянов стоял, старательно глядя в стену. Неподалеку весело гомонили, хрустя после первой шоколадом.

– Ага, – сказал над ухом прапорщик Шибко. – Ну вот, совсем другой коленкор… Вам идет.

На нем была такая же форма, только на погонах не было просветов – лишь золотой цветок посерединке. Погоны ухмылявшегося Васи были декорированы и того скромнее: одиноким серебряным просветом, разместившимся, конечно же, поперек.

Не дожидаясь вопросов, Шибко сказал как ни в чем не бывало:

– Чтоб вы знали… Вэчэ засекреченная, до невероятной степени. Настолько, что в нашей системе звания свои. Что нашло отражение на погонах.

– Очень мило, – сказал Кирьянов нейтральным тоном. – И кто же я теперь, не соблаговолите объяснить? Штаб-брандмайор какой-нибудь?

– Почти, – сказал Шибко, ухмыляясь. – Обер-поручик, если вам любопытно. Система проста, в минуту запомните. Офицерские звания начинаются с трех просветов, с поручика. Обер-поручик – это вы и есть. Между прочим, вы хорошо начинаете. Обычно новичкам дают самый первый чин… Ну, вот. Два цвета – капитан. Три – старший капитан. Просветы крест-накрест, как у того вон бороды, – майор. Просветы крест-накрест и цветок – флаг-майор. В момент разберетесь.

– А подполковников у вас что, не имеется?

– Бог миловал, – ухмыльнулся Вася.

– Подполковников в нашей системе не существует, – серьезно подтвердил Шибко. – И, по моему глубокому убеждению, совершенно правильно. Глупый какой-то чин, вернее, название. Где вы видели поддоцента или подминистра? У нас по-другому. Полковничий чин разделен на четыре степени, по восходящей: вице-полковник, штаб-полковник, штандарт-полковник и гран-полковник. Ну, а далее, в эмпиреях и звездной выси, разумеется, генералы, поскольку без генералов ни одна обмундированная система не в состоянии обойтись…

– А вы по этой системе кто? – поинтересовался Кирьянов, глядя на одинокий цветок посреди черного погона. – По-моему, уж никак не генерал…

– Ага, – сказал Шибко. – Я так и есть – прапорщик. А Вася, если уж мы всерьез занялись курсом молодого бойца, унтер-мастер. Водиле, по-моему, вполне достаточно, хотя у Васючка, безусловно, есть на этот счет свое мнение – но хрен я ему позволю умничать… Идемте?

– Подождите, а эта буква?

– «Эс»? Что два пальца… «С» – это Структура. Очень удачное название, раньше были несколько других, но как-то не прижились. Структура – это качество, присущее всему на свете, без исключения, я имею в виду любому упорядоченному процессу, предмету или организму. У энергетических полей Вселенной, у камня, у человека, у государственного аппарата, у листа и раковины – у всего, чего ни возьми, есть структура…

Компания в углу покончила с вермутом, и тот самый бородатый майор, небрежно собрав стаканчики в пригоршни, швырнул их вместе с бутылкой в угол. Кирьянов ожидал услышать звук бьющегося стекла и увидеть осколки, но произошло то же самое, что давеча с его старой одеждой в душевой: в углу что-то мелькнуло, и мусор мгновенно исчез. Перехватив взгляд Кирьянова, бородатый ухарски ему подмигнул и первым вышел. Следом потянулись остальные, и Кирьянов вновь торопливо отвел глаза, чтобы не пялиться на обожженного калеку.

– А это допускается? – спросил Кирьянов, кивнув в сторону опустевшего, безукоризненно белоснежного угла.

– Здесь не казарма, – сказал Шибко. – Здесь перевалочный пункт, где иные вольности в небольшом объеме допустимы. Вы человек давнешенько опогоненный, а потому встречались со схожими тонкостями, а? Ну ладно, пойдемте. Пора.

Как раз когда они вернулись в ангар, «шестьдесят шестой» въезжал в распахнутые ворота загадочной стартовой. Ворота тут же сомкнулись непроницаемой преградой, но ненадолго – едва они успели рассесться в уазике, как женский голос объявил:

– Машина семь-три-семь, проезжайте на стартовую.

Ворота раздвинулись, и Вася вмиг загнал туда машину, охваченный тем же легоньким нетерпением, что и Шибко.

Кирьянов растерянно озирался.

Весь пол квадратного помещения, метров пятнадцать на пятнадцать, покрывали желтые концентрические круги, пересеченные крест-накрест прямыми линиями, отчего рисунок как две капли воды походил на исполинскую мишень. Вася проехал в самый центр, в «яблочко», заглушил двигатель и с тем же ленивым видом откинулся на спинку.