Книга о необходимом интуитивном прозрении в создании личной судьбы… сознательном создании всей своей жизни. Ищите интуитивно подсказанную формулу жизни!
Мы все несём программы от нашего Всевышнего…
Программы очень разные для каждого из нас…
И нам потребно видеть прообраз Лика бывшего,
Чтоб разбудить Судьбу свою и зоркий третий глаз.
Все школы и учения, и институтов бдения
Не помогают видеть нашу личную Судьбу…
И только робкий взгляд сердечной муки зрения
Подскажет жизни формулу, которую пойму.
Автор.
Книга о необходимом интуитивном прозрении в создании личной судьбы… сознательном создании всей своей жизни. Ищите интуитивно подсказанную формулу жизни!
Мы все несём программы от нашего Всевышнего…Программы очень разные для каждого из нас…И нам потребно видеть прообраз Лика бывшего,Чтоб разбудить Судьбу свою и зоркий третий глаз.Все школы и учения, и институтов бденияНе помогают видеть нашу личную Судьбу…И только робкий взгляд сердечной муки зренияПодскажет жизни формулу, которую пойму.Автор.
Введение
Ремонт в квартире офицера Ивана Столярчука готовился давно, но всё лето дойти до реальных действий никак не получалось, не могли найти помощников, а профессиональные рабочие просили за свой труд большие деньги. Начали ремонт только с середины сентября, когда командир части выделил трёх солдат на семь дней с непременным условием возвращения парней к общему отбою в свои казармы.
Жена Столярчука, Маргарита Алексеевна, работающая третий год после окончания Омского мединститута в поликлинике Латвийского города Огре, оформила краткосрочный отпуск и теперь переносила свои книги и бумаги да кое-какую одежду в квартиру соседки Тамары, с которой они были дружны. Там же, у Тамары пришлось ночевать самой Маргарите с сыном двух с половиной лет.
Прибывшие солдаты взялись за дело так рьяно, что пыль из квартиры попадала даже в пространство общего подъезда, что естественно никому не нравилось. И Маргарите Алексеевне пришлось выслушать несколько недовольных жителей дома. Сам же старший лейтенант Столярчук никакого участия в ремонте квартиры не принимал и по-прежнему уходил на работу рано и возвращался поздно. Отпуск для ремонта квартиры он не захотел брать.
– Твой-то суженый чего такой равнодушный?
– спросила однажды вечером Тамара свою подругу по лестничной площадке.
– Мог бы уделить немного внимания важному делу. Не так часто ремонт делают.
– Я уже сама, дорогая моя Томочка, стала равнодушной.
– Маргарита придирчиво укладывала книги и выписки из журналов, которыми она дорожила, в правильные ряды у стены.
– Тут поневоле чувств лишишься, когда работаешь в поликлинике с восьми до восьми да потом дома с восьми до полуночи. А муж никогда не помогает.
– Ну, ты же, Рита, на полторы ставки. Так все врачи работают теперь. Тебе сына надо поднимать. Парнишка-то хорошенький. В детском садике он, так сказать, на хорошем счету. В хорошего офицера вырастет.
– Ой, Томочка!
– вдруг заволновалась Маргарита, - с одним офицеров уже стало много проблем. Пусть будет хоть кем, но не офицером.
– Рита! Теряешь что-то… - встрепенулась Тамара, увидев выпавший из книги листок - у тебя из книжечки что-то выпало. Может быть важное что-нибудь. Не теряй.
Маргарита Алексеевна нагнулась, подняла листок желтоватой бумаги с дырочками по верхнему краю и стала напряжённо читать. Она перечитала написанное два раза, подняла глаза вверх, как бы пытаясь разглядеть что-то на потолке… глубоко и прерывисто вдохнула воздух… снова перечитала написанное два раза… плюхнулась на табурет и неожиданно разрыдалась.
– Боже мой! Рита! Что приключилось?
– забеспокоилась Тамара и подбежала к подруге.
– Что с тобой? Можно узнать или нет?
– Нет, Томочка! Нельзя узнать. На этом клочке бумаге зашифрована моя судьба, которую я не смогла понять во время… теперь у меня впереди целая эпоха страданий.
– Не тумань мне мозги, Ритка! Кто там тебя укусил с этого листка?
Маргарита осторожно вытерла слёзы, вздохнула глубоко и нервно, а потом решительно и в упор уставилась на Тамару.
– Вот бывает так, Томка, - заговорила она, нервно хватая воздух, - живёшь как в тумане, как под наркозом… потом кирпич на голову брякнется… и ты начинаешь понимать, что ты ещё до кирпича была дура-дурой и мозгами не думала. А на этом листочке безобидное стихотворение, подобно грому небесному. Вот, и так бывает.
– Ну, дай хоть прочитать постороннему человеку. Может быть я тебя раскритикую.
– Нет, не дам читать, а то ты тоже станешь ненормальной, как я. Куда я тогда буду приходить с ребёнком ночевать, когда муженёк пьяный с вахты приходит? Лучше… побереги свои нервы. Не читай. Это только моя пропасть… моя бездна… моя эпоха страданий и откровений.
– Рита! Тогда лучше всего начинать переписку и выяснять отношения. Во всяком случае, будет более спокойно на душе. А то… с тобой непонятное творится, и ты совсем разбалансировалась. Как же ты работать-то будешь? Работа у тебя не из лёгких. Поэтому, непременно пиши и пиши! Даже, если он не станет отвечать, то всё равно пиши. Это снимет с тебя половину нервозности… я так думаю…
– Ой, Томочка! Я же адреса его не знаю нового! Он улетел в Новосибирск. Он туда хотел лететь. Его туда распределили…
– Пиши на старый адрес в Омск. Там родственники… что-нибудь подскажут.
Часть 1
После успешного окончания аспирантуры Игоря Александровича Лебедева распределили в Новосибирск. Сразу же, буквально на вторую неделю, его определили на оловозавод для исследования условий труда и разработки мер по профилактике профессиональных заболеваний. На этом предприятии никто из сотрудников института не желал работать, а один сотрудник, Филипп Осипович, даже уволился, выразив таким образом свой протест дирекции института.