На ещё остатках сознания, я смогла провести анализ, и вынесла вердикт, что в этом подвале (скорее всего он, а что ещё-то) находились только мы. Ибо за прошедшее время я никого не видела и…

То, что произошло дальше, я списала на предсмертные галлюцинации. В углу появилась женщина с белыми, как снег волосами, смотрящая на меня с хищной улыбкой.

"Когда же ты умрёшь?"

Дверь начала медленно приоткрываться, и я уже не ожидающая ничего хорошего, безмолвно взвыла когда увидела Стила.

К моему тайному разочарованию, мужчина не был удивлён кончине своего сообщника. По его лицу было видно, что именно такой исход он и предполагал, и трагическая гримаса боли и безысходности скривила его жирное лицо.

— Ты на грани?.. Моргаешь же… чёртово чудовище… — тихо произнёс оню

Стил шатаясь скатился по стенке возле двери и закрыл глаза, но тут же нервно вздрогнул, когда по коридору начали раздаваться медленные шаги. Этот неторопливый шаг начал пугать и меня, кто же это такой, кого испугался даже предатель Стил?

Мужчина начал медленно отползать от входа, ужасно шаркая по полу своими дорогими тканями на жирном заде.

А тем временем, мое состояние от напряжения, начало медленно преодолевать некоторые стадии. Вспышки в глазах, резкое потемнение и снова ясный взгляд.

«Как я… Почему я ещё жива? Как такое может быть? Почему я ещё жива?! Чёртово чудовище»

Неожиданно я стала злиться на своё тело, что ещё пытается сопротивляться смерти и держит мою душу в этом аду.

«Умри! Умри!»

В комнату лёгкой походкой вошёл Рахим. Он не заметил меня, так как я лежала с лева от двери, и ею же едва прикрыта. Мой учитель смотрел на Стила и направился к нему.

— У нас был уговор! — захрипел предатель советник.

— У нас? — Рахим понизил голос и резко пнул мужчину прямо по челюсти.

Как колобок тот откатился в сторону и выставил руки вперёд, защищаясь.

— Где она?

Сердце затрепетало от нежности, но совсем не осталось сил окликнуть его. Он искал меня.

— Где Дульсинея, жирный урод? — медленно и спокойно проговорил Рахим и в груди вдруг что-то упало. — И как ты вообще узнал про неё?

Тут учитель обратил внимание на стены и нахмурено начал оглядывать комнату, пока наши взгляды не встретились.

Я смотрела прямо на него и беззвучно плакала, а он отшатнулся к стене, словно, не веря своим глазам.

Больше не оставалось сил на то что бы смотреть и слушать. Я была разбита, и теперь уже не только физически. Остро чувствовалось предательство. Из последних сил, я сумела прикрыть рукой грудь. Как же это унизительно…

— Что ты тут делаешь… — наконец прошептал Хедрот и я в очередной раз удивилась, почему всё ещё нахожусь в сознании. Рахим резко подбежал, с ноги отбрасывая лежавший возле меня труп и падая на колени производя судорожные манипуляции над моим телом, не зная с чего начать, как помочь.

— Ты думал, что следуя плану, она будет вместе с остальными? — спросил Стил, его голос по мере произнесения фразы, казалось, набирал силу. — Видишь ли, я решил перестраховаться.

Рахим резко надавил на какую-то точку у меня на шее, и я отключилась. Но лучше бы просто умерла.

Между двумя страшными событиями: моей потерей сознания и, собственно, моим пробуждением, всё же был странно-счастливый промежуток. Этот промежуток являлся — сном. Как я уже выразилась, странным… Странным был потому, что незнакомые лица в нем, настолько отчетливо отпечатались в моей голове, словно этих людей я знала давно и видела часто.

Пробуждение внутри сна, чувство не очень приятное, так-как я где-то на грани сознания осознавала, что это сон. Меня штормило, а в глазах была то муть, то чётко прорисованные детали, словно камера настраивала фокус.

Во сне я лежала в каком-то шалаше. Яркий летний свет, на мгновение перекрыл весь обзор. Лес. Зелёная, переливающаяся трава, потухающий костёр, из которого струился тонкой струйкой дымок. Рахим. Он сидел на камне, что-то чертя на земле палкой и подперев второй рукой голову. Я издаю сильный шум, пытаясь подняться, и вижу, что он с улыбкой склоняет голову к плечу.

Его губы шевелятся, но я не понимаю, что они говорят. После пробуждения, много раз вспоминая этот момент, я прочту: "С добрым утром"- по его губам, но тогда, для меня тот мир, словно лишённый звука, представлял из себя тяжесть утреннего пробуждения, нежность его улыбки и счастья. Из моего рта тоже изрекается краткое предложение, сказанное через скрываемую улыбку.

После, я вижу людей. Одни спят, звёздами развалившись на веточном настиле, один, сидит по-турецки, у костра, и ковыряет его палкой.