«Ты, видно, хочешь превратиться в насекомого!» – угрожающе гаркнул писатель.

«Что вы? Нет, сэр, – заикаясь, пролепетал Лохматый. От противного страха сердце вместе с печенью и другими органами ушло в пятки. Уж лучше бы их удалили под наркозом, досадовал парень. – Я лишь пролетал мимо», – попытался объяснить Лох, но его речь уже сменилась невнятным стрекотанием, хитиновый панцирь опоясал тело, а вместо привычных конечностей семенили маленькие тоненькие лапки-жгутики.

Лох был смертельно болен.

Зверь 666

Пустота давила на мозг, освобождая симптомы паники, но я не теряла голову. Коридор тянулся, словно спагетти. Даже жизнь имела много общего со спагетти. Она долго длилась, но всегда заканчивалась. Стук каблуков гулко отталкивался от стен, и с каждым шагом движение давалось всё труднее, поэтому я зашла в самое ближайшее комнатное горло с номером «1875-1947». Надеялась, внутри найдётся местечко, куда я смогу присесть. Ну, кожаный диван или мягкий пуф. Только внутри меня поджидал пугающий лысый мужчина с толстым голым брюхом. Он лапал меня безумными пучеглазыми глазами, сидя в позе лотоса. Перед ним лежала колода пёстрых карт рубашками вверх. Рубашка эта обозначалась красочным крестом, в центре которого помещалась разноцветная роза.

«Вы кто?» – вздрогнув от неожиданного ужаса, отшатнулась я.

«Зверь 666… – исторглось из самого чрева полуобнажённого мага.

Его дряблые щёки и морщинистый лоб заставляли зрачок сужаться до неприличных размеров. Вся обстановка, наполненная различными символами, нагоняла ауру загадочности. Повсюду лежали кучки белого порошка, словно слои первого невинного снега, а у его мясистого локтя возвышалась чаша с кошачьей кровью. – Также известный как Алистер Кроули», – представился мужчина.

Только я видела его впервые и до встречи не знала совсем, отчего душу щекотала неловкость.

«А что у вас за карты?» – пискнула я для развития беседы.

«Это карты Таро Тота, – прогнусавил толстяк, – но я не намерен тебе гадать. Лучше садись подле меня да слушай истину», – скомандовал. Я подчинилась, но лишь потому, что едва держалась в вертикальном положении. – Каждый смертный имеет истинную волю, которую стремится познать. Именно в ней заключается весь смысл, но, чтобы этот смысл постичь, человек должен освободиться от бессознательного влияния и впустить его в пределы осознаваемого. Не подавляй свою сексуальную энергию и делай то, что изволишь. Таков весь закон», – мирно и монотонно пояснял Кроули.

«Но как услышать, понять свои настоящие желания? – спросила я, копаясь в памяти. – Дело в том, что я совсем запуталась в привычках и никак не могу освободиться от деструктивных внушений» – вспомнила, как изъяснялся мерзкий психотерапевт, обещавший выбить из меня всю дурь. До сих пор гадко думать, что он интересовался моим циклом и навязывал секс-озабоченность.

«Кто-то стремится провести дни максимально эффективно, подчиняясь западной идеологии, а кто-то отдаётся безмятежному восточному созерцанию. Кто-то видит своё предназначение в служении и любви, а кто-то в постоянном развитии. Отправляйся на поиски себя. Отпускай приевшиеся идеалы. Нащупывай нить к свободе, ибо только свободный может исполнять волю свою. Учти, что дороги изменчивы. Как только начнёшь замечать, что цель утрачивает раннее присущий блеск, не цепляйся за неё. Терпи пытки моральной ломки, открывайся новым возможностям и твори то, что считаешь нужным. Не обманывай себя. Отделяй правду от кривды и следуй за зовом сердца».

Не знаю, был ли это зов, но я вышла из подозрительного сатанистского угла и поволоклась навстречу манящим творожным шарикам в шоколадной глазури. Как новоиспечённый матрос на вой Сирен. Как мышь в мышеловку с сыром.

О дивный новый транс

Дали ковылял в трубе цвета овечьей шерсти и никак не мог взять в толк, что с ним творится. Мысли были спутаны, словно наушники в кармане, что, впрочем, совсем неудивительно, поскольку до этого дня Дали не имел подобного опыта путешествий. Во времени? В измерениях? Ровность и гладкость помещения нервировала юношу, и ему всё сильнее хотелось вернуться в зону комфорта. Усесться по-турецки перед телевизором, отхлебнуть Колы и отстраниться от сложных размышлений. Белизна уже резала глаза, Дали болезненно щурился и, чтобы поскорее закончить это путешествие, отворил дверь с надписью «1894-1963».

В мгновение ока перед ним вырос огромный книжный шкаф, окутанный тёплым глухим светом. Стоявший у стены стол покорно держал на своей спине огрызки карандашей, исписанные тетради, на минуту снятые очки и всякие учебники. В кресле, слегка качаясь, сидел опрятный, интеллигентный с виду мужчина. Его руки покоились на коленях, а волосы были зачёсаны назад. Дали чувствовал себя сконфуженным, что застал человека не в самое подходящее время, и уже собирался выскочить обратно, но тут интеллигент опомнился и, встрепенувшись, поймал Дали взглядом:

«Кто, кто вы?» – всё ещё приходя в себя, пробормотал он, нащупывая рукой очки. Когда те подвернулись под пальцы и уютно устроились на носу, то и сам мужчина обрёл уверенность.

«Да так, никто, – отозвался Дали, гадая, как лучше себя вести. Всё-таки души, наверняка, усопшие. Если обидятся – проклянут или, того хуже, кирпич на голову сбросят. – Позвольте спросить, – удивляясь своей новой манере речи, повысил интонацию подросток, – чем вы тут только что занимались?» – он застыл от волнения. Вдруг на мину наступил?