– Есть только два рода войск, которые если поднимаются в атаку, то уже не ложатся, – морская пехота и штрафники. Если немцы всех не убьют, то до их окопов они обязательно доберутся, назад не отходят.

– Это почему, пап?

– Вот так в Красной Армии было заведено. У немецких командиров единственная на этот случай была забота – оценить в начале атаки наших, хватает ли им плотности огня, чтобы всех успеть пострелять, или надо в какой-то момент, а лучше сразу, бросать позицию и уносить ноги. Так что черных бушлатов или тельняшек и штрафников немцы боялись.

– Мой взвод сидел один раз в двухэтажном доме, отстреливались от немцев. Я был на втором этаже. Вдруг слышу – шум танкового двигателя. Выглядываю. И вижу, что из переулка выдвинулся «тигр» и уже доворачивает свою пушку на наш дом. Куда деваться? Ну, я крикнул, чтобы все дом покинули и прямо со второго этажа – метров шесть высоты – как был, с автоматом и вещмешком – вниз, на бетонную мостовую. Хорошо, ноги не поломал, но «осушил» их крепко. Равновесия, опять-таки, не потерял, и сразу – бегом до другого переулка. Только за угол повернул – выстрел и дом завалился. Кто успел выскочить и убежать, те и уцелели.

(Уже от мамы, то ли этот же эпизод, то ли другой, похожий, прозвучал так. «Сидели в отдельно стоящем доме, отстреливались. Падает тяжелый снаряд перед домом, взрыв. Через минуту – за домом, такой же взрыв. Вилка! Сразу, кто успел, из дома убежали, еще через минуту – снаряд прямо в дом.»)

– Наблюдал в бинокль из стрелковой ячейки за немцами. Очнулся в медсанбате. Оказывается, немец из миномета аккурат передо мной мину положил, полуторакилограммовую. В метре с небольшим. Хорошо, что ячейка правильно была сделана – было понижение перед бруствером, и я был в каске, как полагается. В момент взрыва удар по голове получил – здоровый осколок от этой мины прямо по центру каски вскользь прошел, вмятину оставил, но голову не зацепило. Так что ранения не было, только контузия – сознание потерял, отключился сразу и надолго. Ну, ребята, конечно, тут же до врачей дотащили. Три дня пришлось отлеживаться в медсанбате, рядом с передовой.

– Немец с пулеметом засел на «нейтралке» и лупит, не дает головы поднять. А я как раз на НП был, наблюдал этот эпизод. Минометчикам приказ – уничтожить. Капитан по телефону «трубка 5 – трубка 6» корректирует стрельбу. А немец лежит в ямке. Одно деление на прицеле – мина перед ним в пяти метрах, другое – позади в пяти метрах. Ну, никак не зацепишь – он только немного переждет и опять стреляет: немцы в этом смысле упорны – приказ выполняют до конца. Тогда капитан по одному телефону командует «трубка 5, но без команды – не стрелять!» и почему-то бежит к другому, вызывает свою позицию. «Ваня! Когда мина по стволу пойдет, сверху по нему ладонью шлепни! Понял!? Огонь!». Смотрим – только пулемет из этой ямки вверх вылетел. Попал.

– Когда сразу после войны стояли в Австрии, боеготовность была на очень хорошем уровне, все старались. Командир полка наш был с бородой (так указатели на дорогах везде по тогдашней манере вокруг и стояли «Хозяйство Бороды»), себя держал в форме и следил, чтобы все не расслаблялись. Почти каждую неделю какое-нибудь соревнование устраивал для всего полка. То прыжки, то бег, отжимание или подтягивание. А у нас в роте старшина придумал – стояли в каком-то немецком доме с высокими потолками и двери тоже высокие, метра по два с лишком, так он в дверях своей каптерки, почти сразу, как ее занял, прибил хорошую рейку – подтягиваться. Входит в каптерку – до рейки подпрыгнет, подтянется и потом только войдет. И выходит так же – обязательно подтягивается, даже если очень спешит. А знаешь, как часто старшина в каптерку входит – выходит?

– Нет.

– Считай каждые пять-десять минут то туда, то обратно. За день таких подтягиваний набегает очень много. И вот была история. Месяца через два Борода устраивает соревнование по подтягиванию: весь полк, кто свободен от дежурства, собрался на стадионе, охотники выделиться подтягиваются на турнике, а весь полк хором считает: «Раз, два, …десять, ууу, мало, слабак!», «Раз, два, …пятнадцать!! Молодец!». Выходит наш старшина. Начинает подтягиваться, свободно так, не спеша. Считают: «Раз, два, … двадцать, двадцать один…» и замолкли – он-то подтягивается так же легко и не спеша, как и начал! Так и молчали, а он подтянулся сорок восемь раз! Вот так!

(Когда мне было лет семь, а брату – четыре, отец принес домой стальную трубу и укрепил ее поперек коридора на высоте два с небольшим метра. Сам он немного подпрыгивал, чтобы достать, мне приходилось с табуретки прыгать, а брата подсаживали. А когда подросли, то правило «проходишь – подтянись» действовало почти всегда. В школе я без проблем подтягивался по 12-15 раз, а иногда и до 19, а одноклассники не каждый и десять раз могли подтянуться. И сейчас у меня в квартире в коридоре висит на лямках короткая палка – не каждый раз, конечно, но когда прохожу, подтягиваюсь. Как-то недавно начал мучить остеохондроз – плечо заболело, специально стал чаще и по несколько раз подтягиваться, и все прошло.)

– А вообще Борода любил примерно раз в месяц проверять боеготовность. По своему плану, а для нас неожиданно, объявляет тревогу: на построение полка в полной боевой готовности – десять минут, и колонной – за ворота. Он впереди с пистолетом в кобуре и планшеткой, все за ним с полным вооружением. Но, правда, тяжелее пулеметов у нас вооружения никакого не было – обычный пехотный полк. И идет Борода не всегда по дорогам, а чаще по компасу через лес. Если небольшое озеро попадается на дороге, то он предупреждает, что впереди – переправа. Все уже знают, готовятся, особенно пулеметчики, – то бочку пустую где прихватят, то пару бревен посуше, ремнями или веревками связывают. Борода когда подходит к озеру, пистолет перекладывает в планшетку, ее держит на весу и – вплавь, а весь полк – за ним. И ничего, как-то выплывали и вооружение переправляли, ни разу ничего не утопили. А он на другом берегу еще и встречает, проверяет, в каком состоянии оружие – готово ли к бою.