– Я друг Вероники, – весело сообщил Артур, больно наступив на ногу жене. Ко поняла намек.

– Чудесные совпадения, – недовольно буркнул мужчина. После чего он замолчал и принялся лавировать среди других машин и экипажей, которые заполнили центральную улицу спрятанного под куполом города.

– Вероника, – сказал Артур, которого трудно было удивить даже таким холодным приемом, – нас встречает твой отец. Твой папа – профессор дю Куврие.

– Я догадалась, – холодно ответила Ко. Она понимала, что должна выказывать недовольство столь неродственным приемом, но в то же время радовалась тому, что профессор оказался трезвым человеком и не собирается кидаться к новой дочери и прижимать ее к груди.

– Как здоровье Кларенс? – спросил неожиданно профессор.

– Не знаю, – почти сразу ответил Артур. – Она вернулась на Землю. Я ее больше не видел. Боюсь, что никто ее больше не видел. Мне стало стыдно, что я попался на ее удочку!

Ко насторожилась.

– Какая подлая натура! – воскликнул профессор. – Меня потряс цинизм этой маленькой самозванки!

– А в чем дело? – спросила Ко. Момент был вполне подходящий.

– Как, вы не знаете? – удивился профессор. – Я думал, что вам рассказали. В прошлом году ко мне заявилась девица и сообщила, что она – моя пропавшая дочь Вероника.

– То есть я, – вставила Ко.

– Может быть, – холодно ответил профессор. – Так эта бестия придумала жалостливую историю, как она скиталась по детским домам и чужим семьям, разыскивая меня или свою маму. Я почти поверил ей, но все же решил допросить ее по-родственному. Ведь никаких доказательств, кроме ее слов, у меня не было. И когда я нажал на нее покрепче, она разревелась и призналась в обмане. Какая наглость…

Профессор никак не мог успокоиться. Артур был вынужден даже напомнить ему, что он находится за рулем и рискует жизнью гостей. Ко было так жалко несчастную Кларенс. Знал бы профессор, где она теперь находится…

– С тех пор я дал себе слово, – заговорил профессор вновь, – если ко мне заявится новая так называемая дочка, я сначала проверю все документы и анализы. Лишь потом мы будем разговаривать по-человечески. Вы меня поняли?

– Это не очень вежливо, папа, – сказала Ко, входя в роль Вероники. Она понимала, что от ее поведения сейчас все зависит. И если они с Милодаром победят, она сможет отомстить князю за Кларенс. – Я ничего у вас не прошу. Мне лишь нужна ясность. Я живу в чудесном детском доме. Я получаю образование. Но когда Артур сказал мне, что добрые люди нашли моего папу, у меня что-то перевернулось в сердце. Я думала, что буду счастлива сама и принесу радость другому человеку.

Ко не могла бы сказать, что отец Вероники ей понравился, но она полагала, что лучше любой отец, чем безотцовщина. Настоящий родитель – как хозяин для бездомной собаки. Это означает, что у тебя будет свой угол и миска. А если порой ты получишь затрещину, значит, тебе временно не повезло. Тому же, кто живет в детском доме, не повезло надолго. Так что Ко считала своим долгом понравиться чужому отцу в расчете на то, что Веронике это пойдет на пользу. И лучше пускай папа не разглядывает ее в упор. А то еще уловит разницу…

– Я искренне тебе обрадуюсь, как только ты докажешь, что ты моя дочь, – сказал профессор. – Но пока у меня нет никаких доказательств.

– Неужели сердце вам не подсказывает, папа? – спросила Ко.

– Нет, – ответил отец, – сердце мне ничего не подсказывает. И как оно может подсказывать, если я не видел тебя с двухлетнего возраста?

– Кто меня украл?

– Милая, не пори чепуху, – остановил Ко муж, – если бы мы знали, кто это сделал, зачем было тебя искать по всей Вселенной?

– Вот именно, – сухо заметил профессор.

Между тем машина профессора миновала разностильные здания игорных домов, музеев, библиотек, казино и отелей и въехала в жилой район, где тесно стояли особняки и коттеджи пенсионеров, окруженные ухоженными садиками и огородами. Многие пенсионеры подрабатывали тем, что разводили экологически чистую морковь и спаржу.

Дом профессора, возле которого тот притормозил, отличался от прочих пенсионерских жилищ своей очевидной мрачностью. Он представлял собой бетонный куб с забранными стальными решетками узкими окнами. Вход в дом располагался на втором этаже, и к нему вела узкая железная лестница. Вокруг дома не было ни травинки – каменные плиты образовывали гладкую серую площадку, обнесенную сетчатой изгородью с колючей проволокой сверху.

– Вот и мое скромное жилище, – сказал профессор, давая три гудка.

В ответ на них над воротами загорелся луч сканера, который обежал машину, сообщил данные в компьютер, опознавший машину хозяина дома, и ворота медленно растворились.

– Почему бы вам не развести цветы? – спросила Ко, первой вылезая из машины.

– Я ненавижу растительность, – искренне откликнулся профессор дю Куврие. – Она страшно неаккуратная и отовсюду лезет. Земля должна быть ровной и желательно плоской.