Шрифт:
Когда Марина вбежала в комнату, она увидела, как на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, сидит Кристина – и воет. Нет, это был даже не плач. Слез у нее не было. Это был вой, вопль и стоны отчаяния.
– Верните меня обратно, в детский дом! Я плохая- плохая-плохая!!!
Марина попыталась обнять девочку, но та вырывалась и брыкалась. Она не отвечала ни на какие вопросы Марины, и только, как заведенная повторяла: «Я плохая! Верните меня обратно!».
Не сразу Марина поняла причину истерики.
Она впервые видела такое поведение девочки и в голове уже нарисовалась тысяча картинок-ужастиков. У девочки что-то болит? А, может, это проявление психиатрии? Приснился страшный сон? А, может, ей действительно не нравится жить в семье, и она хочет вернуться в детский дом?
Кристина сидела на мокром матрасе, в мокрой пижаме и выла. Когда Марина нащупала мокрый матрас, она все поняла.
– Так, прекрати выть. Встань и пойдем в ванну. Там примешь душ, и я тебя переодену, – сухо сказала она. Странно, но на Кристину этот тон подействовал лучше всего. Она в один момент перестала выть, пошла в ванну и послушно сделала все, что сказала ей Марина.
Параллельно с этим Кристина размышляла: «Сейчас, когда меня переоденут в сухое, мы сядем в машину и поедем. Они меня вернут. Потому что теперь они все знают. Они видели, как я писаюсь. А еще они видели, какой плохой я могу быть и как громко я могу орать».
Но когда Кристина вышла из ванны, ее традиционно ждал завтрак – блинчики с вареньем. Марина как ни в чем не бывало наливала чай и рассуждала о том, как они пойдут гулять в парк.
Кристина все ждала и ждала, когда же они начнут говорить о том, чтобы отвезти ее обратно. Наконец, она собралась с духом и спросила: «А куклу мне дадите с собой?».
– Кристина, кукла очень нарядная, и я боюсь, что ты можешь испачкать ее в парке, – недоуменно сказала Марина, так как за все время с момента приезда Кристина ни разу не взяла куклу в руки и тем более не играла с ней, и Марина была уверена в том, что кукла девочке не понравилась.
– Нет, не в парк. В детский дом.
За столом повисло тягостное молчание. Марина медленно присела возле Кристины, так что их глаза были на одном уровне, взяла девочку за плечи и медленно произнесла:
– Послушай, ни в какой детский дом ты не поедешь! Ты теперь наша дочь, и твой дом здесь. Поняла?
Кристина молча кивнула.
Марина: адаптация
– Понимаете, мне кажется, у нее проблемы с интеллектом. Умственная отсталость, возможно, или что-то такое, – Марина сидела на приеме у психолога и рассказывала о своих переживаниях.
– А в медицинской карте что-то об этом есть?
– Нет, в том-то и дело, что там ничего такого не написано.
Катерина Аркадьевна нахмурилась. Марина почувствовала себя как на допросе. Катерина Аркадьевна смотрела на нее из-под очков своим пристальным взглядом. Тонкие губы плотно сжаты. Рыжие волосы гладко зачесаны назад. Ей бы судьей быть, мелькнуло в голове у Марины, а не психологом. С таким психологом не захочешь ничем делиться…
– А почему Вы считаете, что у девочки проблемы с интеллектом?
– Ну вот смотрите. Кристина живет с нами уже почти месяц, а все никак не может запомнить расположение комнат. Разве такое возможно при нормальном интеллекте? Она постоянно путает нашу с мужем комнату и свою, руки ходит мыть в туалет, а на обед может отправиться в ванну!
– Так… – Катерина Аркадьевна что-то черкнула в своем блокноте, лишь на мгновение оторвав взгляд от Марины.
– И потом наши занятия…
– Занятия? Чем вы занимаетесь?
– Да ничем особо и не занимаемся, потому что заниматься с ней невозможно! Она только долдонит одно и тоже: «Спасибо, мамочка, спасибо!» – а никакие задания не выполняет! Ни цвета не называет, ни формы, ничего! – в голосе Марины послышалось отчаяние.
– Подождите, но ведь ребенок всего месяц дома, она еще в диком стрессе, ей сейчас совсем не до занятий.
– Да и Бог с ними, с этими занятиями. Но ведь у нее все поведение такое, знаете, странное. Натянет на лицо улыбку и ходит, бормочет себе под нос: «Спасибо, мамочка, спасибо!». Еще и руки мне целует! Недавно вот в магазин с ней пошли, купила ей шоколадку, а она как давай мне руки целовать, и это при всех!
На строгом лице Катерины Аркадьевны мелькнула тень улыбки.
– И как же вы отреагировали на это?
– Ну а как я могла отреагировать? Запретила, конечно!
Они еще долго говорили о странностях Кристины. И Марине все казалось, что психолог, на стене которого висела куча дипломов и благодарностей, на самом деле совсем не понимает, насколько все серьезно.
– Это называется адаптация. Сейчас ребенок привыкает к семье, а вы – к ребенку. Вы постепенно нащупаете ключики друг к другу, и общение станет проще. Через это многие проходят – непонимание, раздражение, гнев. Но со временем все налаживается.