Чтобы помнили
вернуться

Ковригин Андрей Владимирович
Шрифт:

Фотография солдата Алёши, сделана фотографом Даниилом Онохиным. Из книги Н. Н. Никулина «Воспоминания о войне»

Ужасные строки о Погостье написал Николай Николаевич Никулин:

«…Легко написать это, когда прошли годы, когда затянулись воронки в Погостье, когда почти забыли эту маленькую станцию. И уже притупились тоска и отчаяние, которое пришлось тогда пережить. Представить это отчаяние невозможно, и поймет его лишь тот, кто сам на себе испытал необходимость просто встать и идти умирать. Не кто-нибудь другой. А именно ты, и не когда-нибудь, а сейчас, сию минуту, ты должен идти в огонь, где в лучшем случае тебя легко ранит, а в худшем – либо оторвет челюсть, либо разворотит живот, либо выбьет глаза, либо снесет череп. Именно тебе, хотя тебе так хочется жить!

Тебе, который еще и не жил. Еще ничего и не видел. Тебе, у которого все впереди, когда тебе всего семнадцать! Ты должен быть готов умереть не только сейчас, но и постоянно. Сегодня тебе повезло, смерть прошла мимо. Но завтра надо опять атаковать.

Опять надо умирать, и не геройски, а без помпы, без оркестра и речей, в грязи, в смраде. И смерти твоей никто не заметит: ляжешь в большой штабель трупов у железной дороги и сгниешь, забытый всеми в липкой жиже погостьинских болот…» [1]

1

Никулин Н. Н. Воспоминания о войне /Государственный Эрмитаж. – 4-е изд. – СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2010. – С. 43.

Илья Заикин

Памяти Заикина Ильи Малаховича, солдата «Алеши», снайпера стрелковой роты 1069-го стрелкового полка 311-й стрелковой дивизии, погибшего 26.01.1944 у деревни Северная Поляна Шимского района Новгородской области.

Имя увековечено в списках воинского кладбища в деревне Голино.

Я снова вижу это фото, прошедших дат, событий след,Как будто манит меня кто-то, былого слепок и завет.Погиб в Погостье, так считали, солдат Алеша имя есть,С ошибкой дату смерти дали, как перепутали – Бог весть.Но не могу, как будто ниткой, я связан с карточкой войны,И вот с надеждой слабой, зыбкой, ищу разгадку я в сети.Илья Заикин, не Алеша, погиб по Шимском, вот итог,Хоть лучший снайпер, пулей скошен, в Поляне Северной залег.Открыл свой личный счет для мести, шестнадцать фрицев положил,Готовил снайперов на месте и разминировал сто мин.Прошел Погостье, что не шутка, чтоб здесь у Новгорода лечь.Как можно в этой схватке жуткой себя в пехоте уберечь?Пусть будет мой рассказ как память, как дань потомков людям тем,И отпустить его, оставить, теперь могу уже совсем.Пускай летит душа в деревню, которой, может, след простыл,Чтоб там среди родных наверно войну забыл и всех простил.

Невский пятачок

Памяти павших

Автобус привез экскурсантов, пошли по дороге толпой,На фоне Невы и у стелы из фото отчет и – домой.Один пожилой только молча к березе прижался щекой.Глотая таблетки поспешно, за сердце держался рукой.Сюда приезжает весною и в воду глядит столько лет.На дне под болотистым илом как будто он ищет ответ.Ладони река обжигает, и темные воды влекут,Тогда переправились ночью, контузило миною тут.За борт его бросило взрывом, и плот разлетелся в куски.Наряд вместе с пушкой разбило, его же снесло в камыши.В секунду вся жизнь пролетела, и берег был кровью омыт.На правом пехота засела, на левом противник стоит.Вся жизнь, от рожденья до смерти, промчалась за тридцать секунд,А ангелы божьи на крыльях под белые руки ведут.Атаки сменялись атакой, закат от разрывов чернел,Но бьет пулемет непрестанно, с ума сходят немцы от тел.Они вырастают горою, числа нет от павших людей,Но в штабе приказы упорно отправят на смерть без затей.Вот так, не геройски, а просто, разорваны в клочья и в пух,Пехота вся загнана в угол и быстро испустит свой дух.Лежал в камышах он и видел, как души на небо летят.Они журавлями кричали, летели кто в рай, а кто в ад.Сестра подобрала под утро, и в госпиталь был отвезен.С тех пор он ночами метался, наследие мрачных времен.Тот берег мы все же забрали, прорвав оборону врага.Война передвинулась дальше, на Запад плывут облака.И вот через годы и вехи стоит фронтовик у реки,И кажется, будто навеки он душу оставил вдали.

Невский пятачок – это условное обозначение плацдарма на левом (восточном) берегу Невы, рядом с Невской Дубровкой. Этот плацдарм удерживался советскими войсками с 19.09.1941 по 29.04.1942 и с 26.09.1942 по 17.02.1943 гг. в ходе попыток прорыва блокады Ленинграда.

Отсюда советские войска неоднократно пытались начать наступление на Мгу и Синявино, чтобы прорвать блокаду Ленинграда. Несмотря на все героические попытки расширить плацдарм, развить наступление не удавалось. Потери солдат убитыми и ранеными в этих местах огромные. Количество убитых на квадратный метр, по некоторым оценкам, до 17 человек, при общих размерах пятачка от 4 до 1 километра в ширину и от 800 до 350 метров в глубину. Размеры этого пятачка постоянно менялись в ходе боевых действий.

По оценкам историков, значение пятачка заключалась в том, что советские войска сумели сковать здесь немецкую группировку врага и, кроме того, это место было единственной возможностью для прорыва блокады Ленинграда. Поэтому потери здесь были огромные.

Поисковики здесь находят до сих пор боеприпасы, оружие, которые остаются активными и опасными.

«…Ленинградский фронт, скованный тяжелыми боями на Пулковских высотах, смог выделить для деблокирующего удара навстречу 54 армии лишь одну стрелковую дивизию и бригаду морской пехоты. В ночь на 20 сентября 1941 г. соединения Ленинградского фронта (115-я стрелковая дивизия под командованием генерала К. Ф. Конькова и 4-я бригада морской пехоты генерала Б. Н. Немашева) форсировали Неву и захватили на левом берегу небольшой плацдарм (4 км по фронту и 800 м в глубину). За этот клочок земли (так называемый Невский пятачок) развернулась напряженная борьба …Ожесточенная борьба на Невском пятачке продолжалась почти 7,5 месяцев… потери на Невском пятачке за все время борьбы достигли по официальным данным 50 тыс. человек…» [2]

2

Балашов А. И., Г. П. Рудаков. История Великой Отечественной войны (1941–1945). – СПб.: Питер, 2006. – С. 146.

Борис Аграчев и Ольга Будникова

Памяти военного врача 330-го стрелкового полка Бориса Исааковича Аграчева и санитарного инструктора 330-го стрелкового полка Ольги Ивановны Будниковой.

Любили друг друга так нежно, как можно на фронте любить,Когда была смерть неизбежна, но все же надеялись жить.Он врач, и она в медсанроте, любовь красной нитью была,О ней говорили в пехоте, когда затихала стрельба.Всех женщин на правый, на берег,Отправят под ночь, на плотах,Стояли друг с другом, не верят, застыло прощанье в глазах.Стоит, понимает и знает, а сердце не может принять —Навеки она провожает того, кого хочется ждать.Чем можно на память приметить?– Трофейный возьми пистолет.А он посмотрел, усмехнулся: «Родная, спасибо тебе.Прощай, – а затем улыбнулся. – Иду я навстречу судьбе».Прижал к гимнастерке покрепче: «Потом вспоминай обо мне».И там их война разлучила, ни строчки, ни весточки нет,Ждала, никого не любила, и вот вдруг приходит ответ.Блиндаж тот был найден, раскопан, минуло полвека с тех лет,Врач тоже был с ними откопан, а рядом в руке пистолет.Пробит был висок аккуратно, надежно ему сослужил,И вновь и уже безвозвратно на встречу ее пригласил.Теперь тишина, только ветер над склоном с рекою шумит,А сердце наотмашь бьет плетью, сжимаясь, рыдает, болит.

В конце 1942 года на Неве начался ледоход, который существенно затруднил связь гарнизона Невского пятачка с основными силами Невской оперативной группы на правом берегу. Немецкое командование приняло решение воспользоваться этим и ликвидировать плацдарм. Операция получила название «Загонная охота». Оборону на пятачке держал 330-й полк. Полк занимал оборону на фронте 4 километра, от оврага севернее Арбузово. Глубина плацдарма составляла 500–800 метров. В конце апреля 1942 года у командного пункта продолжали бой всего несколько человек, во главе с начальником политотдела А. В. Щуровым. После войны этот блиндаж (щуровский) был обнаружен поисковиками. К 29 апреля очаги сопротивления были уничтожены, однако некоторые бойцы сопротивлялись до начала мая. Большинство защитников плацдарма погибли.