— Не так страшен сам распад империи, – продолжил клевать в темечко Макс, – как то, что в условиях войны и революции он будет проходить через насилие и многие смерти. Десятки, сотни и даже миллионы смертей! Я категорически против такой платы за самоопределение и свержение султана! Куда лучше эволюционный путь к свободе и развитию нации, то есть тот путь, который пропагандируете Вы!

— При власти султана и своры его чиновников развитие свободного предпринимательства невозможно! – резко возразил Сабахаддин. – Основой этой власти является коррупция. В конце 18 века Османской империей управляли 2000 чиновников, сейчас же их насчитывается уже 35 тысяч – и все запускают руки в бюджет страны и в карманы местных предпринимателей. В итоге большая часть нашей экономики принадлежит иностранным компаниям, до которых руки чиновников почти не дотягиваются.

— Как раз султан может принять закон о коррупции, подобный тому, что утвердила королева Британии 20 лет назад, – не согласился Максим. – В нем четко прописано, что такое взятка и как факт ее получения должен наказываться. Вы знаете его подробности?

— Нет, – сказал принц. – Расскажите.

— Взяткой являются вознаграждение за хлопоты чиновника, ссуда и даже подарок. Если факт дачи взятки установлен, то на первый раз взяточник отправляется в тюрьму на небольшой срок и лишается временно права занимать публичные должности. При рецидиве этого права его лишают навсегда и тюремный срок уже больше. В случае торговли государственными должностями наказываются оба фигуранта. Статистика говорит, что уровень коррупции в Британии упал.

— Просто наглые взяточники уступили место ловчилам, – скривился Сбахаддин. – Впрочем, для нашей империи это стало бы большим достижением.

— В идеале, – озарило Макса, – на руководящие места следует направлять интеллектуалов (хотя бы на время), которым и в жизни и в творчестве свойственно поступать по совести. Для них стать взяточником все равно что вступить в грязь – омерзительно. Но где их столько взять? И тут я вновь вспоминаю Ваши предложения по воспитанию и образованию детей: да, лучше всего было бы это делать в специализированной школе, в которой учеба сочеталась бы с трудовой деятельностью в пришкольном хозяйстве – с учетом пристрастий детей. Так гарантированно можно сформировать из каждого ребенка гармоничную личность, стремящуюся именно к творческой деятельности.

— Я вижу, что Вы тщательно готовили визит ко мне, – саркастически сказал принц, но в это время в гостиную вошла его жена, держа поднос с чашками дымящегося кофе и рюмочками с ликером

— Простите меня, мужчины, – сказала она, улыбаясь, – но кофе ожидать конца вашей дискуссии не может.

— Благодарю Вас, милостивая госпожа (грасьоз мэтресс), – сказал Макс, принимая чашку и рюмочку. – Я так понимаю, что кофе и ликер надо чередовать?

— Можете влить его в кофе, – пожала плечиком дама, – но на Монмартре предпочитают чередование.

Сама она присела на софу и тоже стала попивать кофе с ликером, разглядывая из-под приопущенных век гостя. Сабахаддин, видимо, считал, что за кофе серьезные разговоры неуместны, но и молчание не вполне этично и потому задал нейтральный вопрос:

— Вы в начале нашей встречи упомянули, будто занимались конструированием принципиально новых летательных аппаратов?

— Это, собственно, не аппарат, а всего лишь подобие паруса из шелка, управляемого веревочками. Ветер его наполняет и человек летит вверх и вбок, испытывая головокружительные, но восхитительные ощущения.

— Так просто? – удивился принц. – Хотя представить это я себе могу. И постойте: я ведь читал об этом в газетах и даже видел фотографии. Это Вас они снимали?

— Меня и моих друзей, – кивнул Макс. – Мы участвовали в мотогонках в Гайоне и заодно там полетали.

— Преудивительное сочетание: спортсмен-интеллектуал! Вы настоящий уникум, мсье Городецкий!

— Да, я такой, – нескромно подтвердил Макс. – Если мы продолжим знакомство, то вы обо мне еще не то узнаете….

— Вы, вероятно, не женаты, – утвердительно сказала Камуран.

— И это верно, – со вздохом сказал гость. – Никак не решусь остановиться на конкретной женщине. Думаю: а вдруг встречу ту единственную, для которой я предназначен?

— То есть женским вниманием Вы не обделены, – опять констатировала дама.

— Обвешан как новогодняя елка игрушками. Иногда укоряю себя: зачем мне это надо? Но при виде новой дамы в своем окружении во мне вспыхивает искорка. И если в глазах той дамы я вижу такую же, то все: пламя чувств во мне разгорается, язык развязывается, и дама неотвратимо дрейфует в мои объятья.

— Как при такой насыщенной интимной жизни Вы умудряетесь находить время на спорт, техническое моделирование и литературное творчество? А теперь еще и на дипломатические игры? – спросил с неподдельным интересом Сабахаддин.

— В сутках – целых 24 часа! А я умею переключаться: сейчас вот выйду от вас, зайду по дороге в кафе, увижу девушку с искоркой и забуду до утра о проблемах османского, а также австро-венгерских народов.

Супруги дружно заулыбались и временно прекратили тестировать визитера.