Дак зашевелился и застонал, охлаждающая жидкость, которую доктор Уэлс нанес на его ожоги, начала действовать. Не сводя глаз с медной шкуры аврелианского дракона Энни, я отошел от них и встал рядом с Гораном.

– Похоже, это на нее сильно повлияло, – сказал я ему.

Не сводя глаз с драконов, паривших у нас над головами, он раздраженно откликнулся:

– Что?

– То, что вы ей только что сказали.

Раздался звон колокола. Дарий и его стального цвета дракон грозового бича ринулись вперед, а Энни на Аэле взвилась вверх и начала набирать высоту.

Преодолевая земное притяжение, она с невероятной скоростью мчалась в безоблачное небо. Она была так стремительна, так уверена в себе, так прекрасна, что от восхищения у меня волосы встали дыбом на затылке.

Другие, возможно, не замечали никаких изменений, но я все видел. Энни летала, как люди из прежнего мира. Она всегда была такой. Я с детства оттачивал инстинкт, наблюдая за драконами и их наездниками, ей же этот инстинкт был дан от рождения. Ведь у наездников нового режима не было перед собой моделей для подражания в лице более опытных всадников. Мы были лишены такой роскоши, как возможность учиться искусству полетов на драконах у наших отцов, которых когда-то обучали их собственные предки.

Все наставления, которые мог дать мне отец, исчезли вместе с ним. Но Энни никогда не нуждалась в советах.

Лишь в следующее мгновение Дарий вдруг осознал, что происходит, и направил своего дракона за ней вдогонку, пытаясь сократить расстояние между ними, но она уже намного опередила его, кроме того, Аэла была гораздо стремительнее и легче Майры.

Вокруг послышались возгласы восхищения и свист, когда остальные наездники разгадали маневр Энни. Высота всегда давала преимущество перед противником, сила земного притяжения становилась средством защиты. И самый верный способ использовать его – обрушиться сверху на своего противника с удвоенной скоростью. Однако такой маневр был под силу немногим. Я почувствовал, как мои губы растягиваются в улыбке. Глядя против солнца, Горан хмурил брови и молчал.

Драконы поднимались все выше, пока не превратились в две темные точки на ясном небе, но постепенно начали замедляться. И вот Энни, крохотная, словно булавочная головка, вдруг замерла в воздухе.

На мгновение все вокруг стихло.

А Энни нырнула вниз.

Дарий, паривший под ней, замер в нерешительности, приготовившись к атаке. Вокруг раздались пронзительные крики: кричали другие наездники, выкрикивали зрители с трибун. Крылья Аэлы изо всех сил взбивали воздух, ускоряя ее свободное падение, когда она неслась на Дария. А когда они сблизились, все произошло в мгновение ока. Дарий выстрелил, Энни увернулась и выстрелила в ответ, целясь в отверстие, которое видела лишь она. А затем промчалась мимо него вниз, в сторону Орлиного Гнезда, а Дарий двинулся следом. На его груди виднелось темное пятно смертельного выстрела.

Энни потребовалось около двух минут, чтобы выиграть турнир.

Раздался звон колокола, когда Аэла, затормозив, с громким лязгом опустилась на край Орлиного Гнезда. Энни срезала ремни, прикреплявшие ее ботинки к стременам, и спрыгнула со спины Аэлы. Она стянула шлем, и ее медные волосы, того же цвета, что и чешуя Аэлы, заблестели на солнце, испещренные струйками пота. Ее лицо казалось дерзким, почти сердитым. Но, когда она услышала радостные крики приветствий и восторга, выражение ее лица изменилось. Медленно, неторопливо, словно только начала понимать, что произошло, она улыбнулась.

Дарий устало соскользнул со спины дракона. Энни приблизилась к нему и протянула руку. На ее лице отразилось удивление, когда он пожал ее ладонь.

– Антигона сюр Аэла, последний член Четвертого Ордена, – объявил диктор.

Я поспешил к ней, чувствуя магнетическое притяжение ее сияющей улыбки. Поздравляя ее, я посмотрел ей прямо в глаза, и ее улыбка слегка изменилась, на мгновение смягчившись. Словно она вдруг подумала о том же, о чем и я: состязания еще не закончены, список претендентов уменьшился, и с этого момента мы можем стать противниками.

Впереди долгий путь и, возможно, никакого будущего. Судя по сегодняшним штрафным очкам, в следующем турнире через месяц я стану выступать против Кора, а Энни встретится с Пауэром. А затем останется последний турнир, в ходе которого и будет определен Первый Наездник.

Вчетвером мы поднялись по ступенькам, чтобы принять участие в заключительном этапе церемонии. Дака отправили в дворцовый лазарет. Кор немного успокоился, но на всякий случай я решил занять место между ним и Пауэром. Энни все никак не могла отдышаться, ее лицо блестело от пота.

И стоило нам войти в дворцовую ложу, как ощущение того, что я хорошо знаю это место, накатило на меня, и я не успел подготовиться к этому.

Я его помнил.

Атрей восседал на помосте, где когда-то располагались места трех триархов, управлявших государством до Революции: Арктуруса Аврелиана, Кита Небесной Рыбы и моего дяди, Кретона Грозового Бича. Теперь же здесь восседал лишь Первый Защитник. Вокруг него, там где раньше располагались места для самых могущественных членов драконорожденных семей, теперь собрались члены его Совета и другие чиновники нового режима. Драгоценности и роскошные одеяния, которые я хорошо помнил, заменила простая форма государственных служащих. Вместо символа триархов в виде восьмерки из кружащихся драконов, символизирующих бесконечность, над нами реяли красные знамена с изображением дракона Революции, с распростертыми крыльями, выдыхающего четыре кольца пламени, символизирующих четыре сословия нового режима.