При этом большая часть, что была в пыли после взрыва, даже на ногах не стояли. Сидели вдоль стен домов, стен города и даже просто кучками посреди улицы и площади, словно не совсем понимая, где они оказалась. Такие вот большие островки ещё не отошедших от взрыва людей.

Повсюду здесь же сновали люди, что работали у нас в тылу: носили воду, помогали раненым, просто пытались распределить всех по местам, чтоб хоть как-то разбить эту общую кучу.

Пиздец тут у них вакханалия твориться. Словно, когда солдаты попали в город, все забили хуй на организацию, и теперь они были сами по себе и делали, что хотели. Тут же просто не протолкнуться, и такое ощущение, что никто даже не пытается с этим разобраться. Блять, а кто работать будет, твари?!

Среди этой массовки металла я с трудом смог найти Мамонту.

– Мамонта! – я кричал не потому, что не слышал её, а потому что не слышал самого себя. Так разговаривать как сложно, так и непривычно. – Сейчас всех, кто из защитной группы, в одно место! Там я видел площадь, - указал я пальцем в город.
– Всех сгоняй туда, и пусть там уже смотрят, что и как можно им помочь, ты поняла?

Она закивала.

Не имело смысла ругаться сейчас на то, что они, добравшись до города, вдруг почувствовали себя в безопасности и нихуя не делают. Потом вставлю всем поочерёдно пизды, а пока надо было раскидать всех по местам.

– Отлично! Сгоняй всех знахарей, обладателей магии лечения и целителей туда же, чтоб помогали. Исцелённых на той же площади составляй в группы на двести человек, ты поняла?! Но Рубеку ко мне! Пусть слух вернёт!

Мамонта опять закивала.

– Отлично, кто на стенах стреляет?

Она показала знаками четвёртую группу и пушки.

– Артиллерия наша? – вновь кивает головой. – Отлично! Пусть пока прекращают! Подпустят на расстояние пятидесяти метров и откроют шквальный огонь! Всех солдат разбей группами по две сотни и сбей их в кучи, чтоб было легче управлять ими! Собери всех командующих, надо перетереть план, ты поняла меня?!

Мамонта закивала, после чего повернулась в сторону и помахала рукой, кому-то что-то прокричав.

Вскоре общая куча мала медленно, но задвигалась, наконец приобретая хоть какую-то упорядоченность. Я уверен, что сейчас здесь повсюду были крики и приказы.

Всё это дело происходило в страшной спешке, надо было теперь срочно выстроить оборону, с которой мы сможем не только отбить атаку, но и провести контрнаступательную операцию в ответ, распределить людей и помочь тем, кто был ранен.

Все что-то метались, суетились и жизнь будто включилась на ускоренную перемотку времени, пока мы готовились. Главные в группах что-то кричали, толкали и буквально растаскивали в кучи своих подчинённых под предводительством Мамонты.

Уже через минут десять ко мне выскочила рыжая бестия, немного потная, уставшая на вид и с синяками под глазами. Она вырулила откуда-то из толпы, пока я расталкивал других солдат, ставя их в ряд и крича приказы, сам толком ничего не слыша.

Не теряя времени на церемонии и приветствия, она по-простому схватила меня за руку и потащила в ближайший какой-то даже не дом, а сарай для хранения дров. Едва держащийся, скорее всего, на магии, он был собран из кривых досок и зиял щелями.

Зато здесь было значительно спокойнее, чем на улице, что меня несомненно радовало. Тот бешеный темп немного сводил меня с ума, заставляя вообще ни о чём не думать, кроме как о солдатах, солдатах, солдатах, тактике, солдатах. Всё буквально проносилось мимо меня вихрем. А здесь…

– Блять, чот я забегался, - выдохнул я, садясь на колоду и снимая шлем.

Под носом, судя по всему, была кровь, как была она и около ушей. Только сейчас я ещё понял, что прокусил, если не пробил в говно, себе нижнюю губу и кажется лишился зуба, что не есть хорошо. Во рту стоял неприятный привкус металла.

Зато остальное было вроде цело, руки, ноги, голова. Можно сказать, что нам ещё повезло.

Рубека много времени не теряла. Она сразу подошла ко мне и приложила ладони к моим вискам, после чего я почувствовал приятную тёплую волну, что разлилась по голове.

Через каждые две минуты рыжая, внимательно смотря на меня, начинала щёлкать пальцами, проверяя мой слух, но получая лишь отрицательные покачивания головой.

С упёртой мордашкой она продолжала исцелять мои бедные уши. Может кого-нибудь она бы и исцелила сразу, но у меня исцеление и лечение в десять раз хуже, отчего я был настоящей личной головной болью Рубеки.

Где-то за стенами сарая среди рокота голосов солдат и звона металлической брони вновь раздался раскат выстрелов из пушек и ружей, заставивший её вздрогнуть. Видимо враги уже подошли на расстояние пятидесяти метров, когда наши мушкеты становятся более-менее эффективными, а пушки так вообще приобретают чудовищную мощь.

Моей задачей не стояло их выкосить всех. Скорее заставить начать более самоотверженно штурмовать крепость, чтоб окончательно подписать им смертный приговор. Может быть при другом раскладе у них бы и были неплохие шансы взять этот город с не очень хорошими стенами, но сейчас подобная попытка станет для них приговором. Которые они сами и подписывают себе.