Тот факт, что их практически мгновенно перенесло к границе их графства и соседнего, позволило существенно оторваться от потенциальных преследователей. А после того, как они ещё и умудрились быстро пересечь соседнее, оказавшись вновь у границы графств, при этом в буран, который заносил следы за считанные минуты, у преследователей, если таковые имелись, найти их не было и шанса.

Правда самим путникам приходилось платить за такое прикрытие свою цену.

– Ужасная погода… - пробормотала Лафия. – Ничего не видно.

– И нас не видно, - подъехала к ней Мамонта. – Нас невозможно преследовать.

– Да, но… - она окинула взглядом округу, но кроме снега и тусклых силуэтов стволов деревьев, которые тонули в буране, ничего не было видно.

– Но? – вопросительно глянула она на скрытницу. – Есть мысль – выкладывай. Ты у нас знаток по таким делам.

– Тебе не кажется странным, что нас нашли?

– Странным? Мне кажется странным, что нас не нашли до этого, - прохрипела Мамонта в ответ.

– Нет, я о том, что они так просто прошли, забрали двоих и убили четверых, даже без какого-либо шума. Девчонок и парней же не застрелили луком или арбалетом, а зарубили мечом. И ни звука, ни вскрика, ни какого-либо предупреждения.

– Ну и подняла ты тему… - выдохнула Мамонта облачко пара, которое мгновенно унесло ветром. – Не мой удел думать. Только действовать. Потому сама скажи.

– Я не знаю. Что-то всё странно.

– И я не знаю, если ты не знаешь. Но у одной из них был ребёнок. Теперь кто-то из нас должен взять его.

– Гарта возьмёт, – пожала плечами Лафия.
– У неё не получается детей иметь, и её она знала, потому согласится взять ребёнка. С этим проблем не будет.

– Мили… - выдохнула Мамонта, натянув шарф повыше. – Не долго же пробыла матерью…

– Да, но… Мили была довольно опытной. Почему она даже не вскрикнула? Там всё на слуху, даже обычный разговор можно услышать издали, если прислушаться, а вскрик было бы слышно уж тем более.

– Лафи, не задавай мне такие вопросы, - прохрипела она. – Я всё равно не знаю. Есть вопросы, задай их госпоже Давилке.

Так между собой называли они Клирию – госпожа Давилка. Пошло с того, что одна из наёмниц жаловалась на её давящую ауру, которая буквально прижимала к земле. Оттуда это и пошло – давилка.

– Ей… - выдохнула Лафия, глянув на упомянутую личность.

Та ехала впереди и представляла из себя издалека неваляшку: большой низ и маленький верх. На лошади, в снег и страшный мороз, который обрушился на эту часть континента, она со своим животом представляла из себя страшную обузу.

Клирия и сама понимала это, но ничего не могла поделать. Как не могла поделать и с тем, что им постоянно приходилось останавливаться, чтоб она смогла сходить в туалет – одно из самых частых неудобств, которое несла беременность.

Клирия больше всего не любила, когда из-за кого-то что-то шло не так. И сейчас как раз-таки из-за неё группа и тормозила. Потому ей оставалось только не любить саму себя, что она и делала. Клирию бесило, что из-за этого она не может следовать строго плану и вынуждена постоянно останавливаться, подставляя других.

Оттого её настроение можно было с трудом назвать нормальным.

И всё же Лафия решила поговорить с ней на эту тему.

– Госпожа Клирия, я хотела бы поинтересоваться у вас.

– Насчёт чего? – бросила та, даже не обернувшись.

– Нападение. Есть ли то, что я могу не знать, и что может сыграть с нами злую шутку?

– Госпожа Лафия, - обернулась к ней недовольно Клирия. – Вы знаете то же, что знаю я. Больше мне нечего добавить.

– Но может… у вас или у господина Мэйна есть враги?

– Есть. И вы о нём прекрасно осведомлены. – Клирия помолчала немного, после чего вздохнула. – Я ничего не знаю. И я бы не стала рисковать ни вами, ни собой, ни кем-либо ещё, если бы знала что-либо. Потому, к сожалению, мне нечего добавить.

– Я поняла, - вздохнула Лафия. – Благодарю вас.

А тем временем метель лишь набирала обороты, словно стараясь похоронить снежным покровом путников, сделав этот лес их могилой.

Группа шла дальше до вечера, после чего встала на привал. Кое-как расположившись в овраге и спрятавшись от пронизывающего ветра, они разложили несколько своих любимых многоместных спальников. Забравшись туда и укрывшись от непогоды, здесь им, подогреваемым собственным теплом и теплом соседа, был не страшен ни мороз, ни ветер. Клирию, как самую драгоценную и хрупкую, расположили в центре, чтоб не дай бог не замёрзла.