Кэп задумывается и минуту спустя созревает до ответа:

–  Ладно, я доложу о вашем мнении насчёт подобных обстоятельств в материалах.

И то хлеб. Задумаются, может. Главное, чтобы в правильном направлении, а то займутся глупостью - цензурировать материалы будут, итогом такая х№;ня может выйти… тут я и сам было спохватился, что тут время такое - могут ли понять как надо? Точнее, поймут так, как товарищ Сталин скажет? И все мои предположения - рефлексии века 21-го? Забеспокоился. И сразу же снова поднял вопрос, сопроводив словами, что цензура материалов, особенно если ей будут заниматься зашоренные товарищи, приведёт к адовому пи%:?цу и вообще извратит смысл материалов.

Поташник снова внимательно выслушал, взгляд его очевидно потяжелел, хотя, имхо, он задумался покрепче, чем в первый раз над моими словами и снова родил в ответ ту же фразу про «доложу».

Ох, нарываюсь я… а с другой стороны, раз взялся играть образ «прямого, бесхитростного и ультра-радеющего за «общую, советско-эрэфную, широко, как в песнях, раскинувшуюся в веках и измерениях, Родину» потомка, так и надо не отступаться, быстрее привыкнут и примут как должное?

Пустые надежды? Поймаю по голове, рано или поздно?

Все сотрудники в отделе втянулись в рабочий ритм. Новые сержанты несут по очереди охрану вокруг меня, стоит лишь засобираться вечером в то место, что рано или поздно буду называть словом «домой»? Центр столицы, почти сто метров площади двухкомнатной квартиры. Гостиная, большая кухня, спальня с гардеробной, ванная комната аж с окном. Этаж здания последний, ближние квартиры все заняты нашим отделом. Да и дом - для сотрудников НКВД. Сплошные менты/гэбисты вокруг. Вся жизнь так и пройдёт? Как с девушками теперь знакомиться то? Да и если выйдет, будет ли мне интересно с ними, или так, голая физиология исключительно? Пока остаётся только гадать…

Отвозят-привозят на местном, советском лимузине - ЗИС-110, а мой первый знакомец в этом времени - товарищ Колобов, на «эмке» не влезших в ЗИС забирает. Второй ЗИС - в распоряжении Поташника. Он сам и один из сержантов за рулём. Так и едем «кавалькадой». Утром и вечером, утром и вечером. Только на сон уединиться удаётся.

Диверсанты-фотографы, вернувшиеся с обучения и с кинокамерой, продолжают фотографировать и печатать. Безостановочно, час за часом, день за днём. Я лишь успокаивающе шучу:

–  Не то чтобы скоро, но рано или поздно процесс съёмки с книг по военному делу будет завершён. А после, я думаю, внешний вид работы программного обеспечения будем для будущего сохранять. И, заодно книгами по программированию займёмся.

Ответом были два мрачных взгляда. И, наверное, мысли на вроде - «он ещё и издевается…»

Поспешил ретироваться.

Пётр Васильевич мне шепнул - обещают, что через год семью сюда разрешат перевезти, две комнаты в общежитии выделят, пока в одной устроился. Платят нормально, Москва, перспективы… нравится в нашем времени?

–  Пока нормально, а там… дожить надо.

Он понимает. Улыбка на его лице гаснет. В 1941 - война! Видимо, между собой обсуждают… все они люди. Думаю, насчёт посторонних их Поташник (а то и сам Берия) застращали, а на неизбежные разговоры «о будущем» между сотрудниками закрывают глаза. Всё равно, из меня каждый день что-то про грядущее сыплется, да и глаза и уши у них у всех где надо…

Я улыбнулся ободряюще ему. А самому немного стало стыдно за свои хоромы.

Но какого чёрта? Что за тонкие психологические игры со мной? Или это я сам себе, в меру своей испорченности надумал подобное? ХЗ…

Уже когда я было подумывал - не поинтересоваться ли у лично появлявшегося в отделе раз в два-три дня наркома - когда нас с Иоффе взаимно осчастливят возможностью поговорить про полупроводники, транзисторы и всякую малоактуальную:-) в преддверии 1941 года «хрень», как ЛПБ и Поташник самолично приводят ко мне академика. Усаживают его у меня в кабинете и аккуратно так оттирают меня в сторонку.

«На пару слов». Почти что вытаскивают меня за пределы кабинета, «на 5 мин в коридор» и Берия в лоб так:

–  Есть что-нибудь по личному составу НКВД на 40-е годы?

Подмечаю, что Поташник, стоящий за наркомом, вроде как слегка вздрагивает. Чего это он? Есть какие-то грешки, кого-то лично пытал и расстреливал? Интересно самому, как потомки в истории отметили? Оставляю мысль «на потом»…

–  Много не найду. Если только что-то по клочкам и фрагментам. Разве что… вроде был журнальчик по войскам НКВД, которые в ВОВ принимали участие, дивизии стрелковые НКВД новые создавались на основе погранотрядов, внутренних и конвойных войск. А вот книг с подробной историей НКВД не помню, спецслужбами интересовался от случая к случаю. Качал из сети, конечно, много книг, но читал не все. Вот у товарищей военных список то есть, может, что-то и найдется. Но с лёту… нет, не помню. Надо рыть.