Завис на какое-то время. Рука сжала до боли ключи. Вет словно ржавый гвоздь мне в грудь вогнал. Алина выходит замуж? За моего друга? Почему мне вдруг это так важно? И больно. Как я мог почувствовать нечто большее к этой девушке за такой короткий срок? Я ведь сам был когда-то уверен, что это игра. Но я не играю, мне в самом деле больно, по-настоящему.

–  Что ж… - ответил я, взяв себя в руки.
– Будьте счастливы. Рад за вас.

Так рад, что хочется всё кругом крошить, особенно морду друга. Бывшего друга, кажется…

–  Ладно, я поехал. Без обид?
– протянул я руку.

–  Проехали, - хмуро ответил Вет, и пожал ладонь в ответ.

Только я прочёл по его глазам, что к ней он меня больше не подпустит. Он всё понял. Больше, чем мне хотелось бы показать…

Алина

Ноябрь

Прошло почти два месяца. Наша жизнь вошла в привычную колею. На работе у меня всё получалось, Алла не уставала меня хвалить. После испытательного срока меня оформили на полную ставку и начали доверять более сложные проекты, чтобы я развивалась и набиралась опыта.

С Виталиком было всё тихо и спокойно. Парень прекратил злиться и ругаться со мной после того, как его друг перестал появляться у нас. Не знаю, что сказал Вадиму Вет в тот вечер, но брюнет заметно остыл.

Он стал приезжать за мамой гораздо реже, а если и приезжал, просто не заходил в офис и ждал Аллу в машине. Так всем было легче. Нам лучше в самом деле не пересекаться, потому что едва стоит остаться наедине, между нами начинает тут же полыхать и происходить что-то неправильное и непонятное. Я не грустила по этому поводу, вздохнула свободно.

Свой выбор я сделала, и не хочу, чтобы мне теперь путали карты. Я создам семью с Виталиком, и лишние душевные переживания и раны мне не нужны. А то, что Вадим может их нанести, и не одну, я не сомневалась. Он слишком огненный, эгоист, любимчик девушек. Такие всегда мало заботятся о чувствах других. Своим поведением смутьян это доказал - ему будто плевать и на мои чувства и решения, и на дружбу с моим будущим мужем, его заботит лишь потеха и азарт. Не нужно Виталику таких друзей.

Вспоминала ли я о нём эти недели? Да, вспоминала. Ничего не могла поделать с тем, что он был в моих мыслях довольно часто и…снился.

Снова эти синие глаза, поцелуи и касания, от которых бросает в дрожь. Больше всего я боялась снова назвать его имя во сне. Засранец, он будто отравил меня. Собой.

Я не хочу в него влюбляться. И не буду. Я сама могу выбрать, кого любить.

С каждым днём его образ всё же мерк перед глазами. Дышать стало легче, и чувства к Виталику будто вернулись с новой силой. Он надёжный, верный, простой - что ещё нужно для счастья такой как я? Только пережить год в разлуке, и больше ничего.

До отъезда Виталика оставалось две недели. Я начинала переживать всё больше, с каждым новым днём впадала в какую-то панику - как я буду одна? Я так привыкла быть с ним, засыпать вместе, просыпаться рядом. Ещё ни разу мы не ночевали по раздельности с того дня, как скоропалительно приняли решение жить вместе. Теперь мне предстоит триста шестьдесят пять ночей в пустой постели, которая хранит его запах и наши ласки.

Всё чаще он заставал меня в слезах.

–  Ну опять сырость развела, - вздыхал он и прижимался щекой к моей голове.

–  Мне тяжело прощаться.

–  Мне тоже. Но это временно. К тому же, ты скоро приедешь на присягу, и мы увидимся.

В ответ снова лишь многозначительно хлюпнула носом в тёплых объятиях.

Из-за высокого роста парня прижаться щекой к щеке нам было затруднительно. Наверное, мы забавная парочка - разница чуть ли не в две головы, я еле достаю ему до груди. Вадим высокий тоже, но не настолько, и более крепкий что ли… Оба парня ладные и красивые, тут не поспоришь. Каждый по-своему.

Тьфу, чёрт, опять я его вспомнила! Алина, прекращай. Ни к чему это. Наверняка, он уже утешился в объятиях более сговорчивой девушки, и не стоит это всё вспоминать.

Только легко сказать. А вот сделать-то труднее…

В один из вечеров, после ужина, Виталик обратился ко мне:

–  Ты помнишь про день рождения Сеньки? Уже послезавтра.

–  Помню, - ответила я, размешивая сахар в разбавленном наполовину холодной водой чае.

Крутой кипяток не пью - он оставляет ожоги на губах и языке. Никогда не понимала тех, кто пьёт только горячий чай, прямо с огня. Как они не обжигаются? Монстры какие-то, ей-Богу.

–  Подарим деньги. Конверт купишь?
– спросил Вет.

–  Да, хорошо. После работы.

–  Угу. К восьми пойдём.

–  О`кей. Я успею собраться.

–  Там будет он.

–  Кто он?
– подняла брови вверх.
– Сам Папа Римский из Ватикана?

–  Вадим.

Сказал и уставился на меня, будто ожидая какой-то реакции. Но её не последовало, потому что отклика в душе не было. Я справилась с собой. Замечательно.

–  И что?
– пожала я равнодушно плечами.

–  Ничего. Просто говорю.