На следующий день Андрей поехал в ИК-12, где его с радостью взяли. Как оказалось, там дефицит кадров, требуемых для особой специфики именно этой колонии. К своему удивлению Андрей на «отлично» прошёл собеседование с руководством. После прохождения медкомиссии он незамедлительно был трудоустроен оперуполномоченным в оперативный отдел.

Зазвонил телефон, и Андрей быстро схватил трубку.

– Мясо приехало, воронок стоит у ворот. – сказал дежурный и Андрей улыбнулся.

Почему Радуга? Гадал Калуга, он же Алексей Викторович Калугин, судимый дважды за кражу алюминиевой тары с местных дач. Ра-ду-га, Ра-дуга, Раду-га? Может Агу-дар или рад-агу? Он понимал, что есть подвох, но какай именно, сообразить не мог. Калуга уже наслышан, что в Радуге очень жёсткий режим, но что ему боятся? Он не блатной, тем более не авторитет и не насильник – он простой мелкий воришка. В зоне уже отсидел две ходки по три года и работал на швейке. Шил робу и голицы, в общем, как и в любой зоне, только в этот раз дали шесть лет. Воронок резко затормозил, и Калуга ударился головой об решётку.

– Бляядь! – сказал Калуга в ответ решётке и догадался почему Радуга – это Удар ногой.

По лаю собак Калуга понял, что приехали. Это поняли все автозаке, все двадцать девять человек. Открылась дверь, и охранник опустил лестницу из будки автозака.

– Бегом, бегом, бегом по одному. Вещи взяли, бегом, кто последний выбежит из автозака тому пиздец! – заорали мусора.

Все ринулись быстрее вперёд. Столпотворения и давки не было, так как удары дубинками и пинки у мусоров были чётко отработаны. Непонятно кто из зэков выбежал последним, но досталось всем без исключения. Через минуту все осужденные стояли в три шеренги перед начальником спецотдела.

– Шапки снять, быстрее, быстрее. – заорал во всё горло безопасник. – Всем сесть на корточки, вещи перед собой. Руки за голову, за голову я сказал.

Зэков опять стали выравнивать дубинками и пинками по спине и заднице. Калуга сидел на корточках и думал о том, что надо потерпеть, что его, не били что ли в зоне. Так везде по приезду встречают, чтобы не расслаблялись. Две недели карантина, а потом работать куда-нибудь пойду. Жаль я маклевать не умею, цены бы мне не было.

– А где ещё один? – спросила начальник спецотдела капитан Холипова, полная женщина с небольшими усами, у старшего конвоя. – По разнарядке тридцать.

– Вскрылся сегодня ночью, ехать к вам не хотел. Не переживайте, следующим этапом привезём. – ответил старший конвоя.

– Что же вы так плохо их у себя обыскиваете? – с укором спросил Шмаров. – Может они все тут заряженные приехали?

– Обыскиваем хорошо – знаем куда везём. Андрей Андреевич, Вы же знаете, что вопрос не ко мне, моё дело возить, а не шмонать. Этот мудак вены на руках перегрыз зубами. Вот когда введут закон на изъятие зубов, тогда и будете претензии предъявлять. – резко ответил старший конвоя.

Шмаров повернулся к осужденным и начал говорить, заученную до зубов речь.

– Встать, вы прибыли в ИК-12. Всё делаем быстро, отвечаем быстро, вопросов не задаём. Все передвижения бегом, руки за спиной. Забудьте всё, что вы раньше знали о зонах. У нас показательная колония, здесь всё только по закону. Хотите вы этого или нет.

И тут как-обычно, в семье не без урода. Один осужденный в первой шеренге, конечно, самый дерзкий, решил отличиться.

– Гражданин начальник, разрешите спросить?

На что в ответ он получил, давно отработанный, удар кулаком от Шмарова. Сначала в солнечное сплетение, потом в висок и падая, ещё один удар по шее сверху. Зэк стал задыхаться и хрипеть, но до него уже никому не было дела.

– Я два раза не повторяю, – сказал Шмаров.

Дальше под крики бегом, быстрее, руки за спину и удары по спине и жопе дубинками, зэков погнали в изолятор. Ну и как здесь принято, кто последний, тот получит пиздюлей. Лежавшего на асфальте зэка, дневальные медсанчасти унесли на носилках в изолятор, вслед за прибывшим этапом. Режимники его проверили пинками и палками, убедились, что он не симулирует и отправили в МСЧ. Калуга потом видел его несколько раз в зоне – у него были сломаны ребра. Он стал заикаться, но по другой причине. Вслух про это никогда не говорят, но все по-разному реагируют на анекдот про СПИД.

Началась процедура приёмки и полный обыск всех вещей. Личную гражданскую одежду забрали на склад. Чай, сигареты, конфеты переломали, порезали и проверили металлоискателем. Режимники, убедившись, что нет запрещённых предметов, всё вернули обратно. Потом начались приседания, чтобы сотрудники знали, что в бардачке у зэков ничего нет. Спецотдел проверил судимости и статьи, адреса и телефоны родственников, всё сверил, согласно личных дел.

Калугин вместе с другими осужденными стоял в коридоре, держа стену вытянутыми вверх руками. Он смотрел в неё и старался не упасть. Ноги находились от стены примерно в одном метре и на таком же расстоянии они были раздвинуты между собой. Кося глазом на других осужденных, он видел, как бьют тех, кто стоял криво. Он старался быть вытянутым как струна, чтобы лишний раз не получить дубинкой по спине.

– Фамилия? – спросил Шмаров, взяв за правое ухо Калугина.

– Осужденный Калугин, гражданин начальник. – быстро ответил Калуга, стараясь не корчиться от боли.

– Лучёв, нарядчик. – крикнул Шмаров и стал надламывать хрящ уха.

– Я здесь Андрей Андреевич.

– Этого тоже на заметку, больно рожа у него хитрая.

– Так точно Андрей Андреевич. – быстро ответил нарядчик Лучёв и записал фамилию Калугина на отдельный листок.

На какую заметку, подумал Калуга, нормальная у меня рожа, такая же как у всех. Да хрен с ним, исполняет из себя здесь крутого, я и по круче видел, пуганый уже, третья ходка как никак. Калугин уже изрядно устал, так как вся эта приёмка сопровождается постоянными тычками и ударами для скорости. Иногда бьют просто так, когда сотрудники проходят мимо. На подзатыльники он уже не обращал внимания. Сейчас подстригусь, помоюсь, оденусь, вечером покормят и спать. Завтра новая жизнь начинается, успокаивал себя Калуга. В отличие от двух первых ходок, он поймал себя на мысли, что у него нет желания сбежать – значит уже привык.