Первый раз я увидел Воронцову на конкурсе талантов, что проходил в нашем университете. Девушка записала в самый последний момент и выступала последней. Я был среди членов жюри, в принудительном порядке. Все было довольно однообразно. Бессмысленные песни, танцы на уровне пятиклашек, стихотворения из школы, неумелые танцы живота… Пока на сцену не вышла она. В длинной синей рубашке и коротких черных шортах. Босая. Вся такая нежная, милая и невероятно красивая.

Когда она начала танцевать я не мог оторваться. Гибкость, пластичность. Ее тело, как глина перекалывалось по сцене. Ни одного резкого движения. Никого стеснения. Ей было плевать на нас, жюри. Она чувствовала музыку. Полностью отдавалась танцу.

Как любой другой мужчина я люблю красоту. Меня покорили ее танец и движения.

Весь состав жюри пришел к решению, что первое место отдадут Воронцовой. Девушка не слишком бурно отреагировала на свою победу. Будто бы знала, что выиграет. Тогда я искренне пожалел, что не я поздравлял девушку с победой, мне до боли хотелось коснуться этого ангела и понять, что она реальна, а не показалась мне.

Через пару месяцев я заменял одного преподавателя по экономики у первокурсников. Зашел в аудиторию, разложил тестовые задания на каждую парту, остановившись у последней парты, как в аудиторию вошли студенты. Последней с телефоном в руке вошла Воронцова и не заметив, что-то на полу, споткнулась и упала на колени. По аудитории прошелся дикий ржач парней.

Воронцова встает гордо расправляет плечи и высокомерно произносит:

– Смейся, Ситцев! – облокачивается попой на преподавательский стол и продолжает – Когда еще настоящую девушку на коленях увидишь. Тем более меня – будущую королеву МГИМО. Только в своих фантазиях.

– Воронцова, думаешь твой папик купит тебе эту победу? – усмехнувшись, спрашивает один из стаи гиен.

– Папочка, мне купит все, что я захочу! Даже тебя! – склонив голову в бок, произносит Воронцова.

– Высокомерная сучка! – выплевывает Ситцев.

Следующее, что я вижу, как Ситцев отлетает в другую сторону аудитории, ударяется об стоявший там стол, получив мощный удар от появившегося Мартынова.

Стая гиен и все остальные студенты бегут к Ситцеву, помогают ему встать и всей группой выходят из аудитории, ведя ноющего Ситцева. Многие зло поглядывает на девушку, некоторые с восхищением, некоторые пытаются задеть Воронцову словами, оскорбляя разными неприличными словами. Мария никак не реагирует на это.

– Ты как? – спрашивает Мартынов Воронцову, та уже полностью села на преподавательский стол.

– Коленку разбила. – выпучив губки, произносит Мария – Теперь пару дней не смогу танцевать. – замечаю изменения на ее лице. Сейчас она похожа на самую простую, но невероятно красивую девушку. Нет того стервозного выражения лица, что отталкивает. – Спасибо, мой рыцарь! – улыбается Мартынову.

– Всегда к вашим услугам, прекрасный ангел! – произносит Мартынов – Я сбегаю к машине, там аптечка есть.

– Ага. – произносит она и вертит ногой во все стороны рассматриваю коленку. Парень быстро исчезает.

– В столе есть перекись и зеленка. – поддаю голос с задних парт.

Два карих глаза сразу же впиваются в мое лицо. Девушка оставляет за собой пару секунд, чтоб разглядеть меня и только потом заговаривает.

– А ты чего не ушел со всеми? Обсуждать какая я - сука? – на ее лице вновь возникает маска стервозности.

– Во-первых, соблюдайте субординацию, Воронцова. Я ваш преподаватель. Во-вторых, в стенах университета недопустимы браные слова. – говоря это спускаюсь к своему столу, открываю нижний ящик, достаю перекись и зеленку, обхожу стол.

Притягиваю стул, сажусь на него и начинаю обрабатывать коленку девушки. Воронцова сидит неподвижно. Только изредка шикает от перекиси.

– Ай! – восклицает она, когда я касаюсь самой раны.

Дую на ушиб, поднимаю глаза и встречаюсь с ее глазами. Карие, чистые, невинные, искренние и взволнованные. Пухлые губы слегка приоткрыты. Кукольные черты лица. Маленький нос. Бледная кожа, на которой минимум макияжа.

И почему почти все красивые девушки пытаются изобразить из себя стерв? Почему они не могут быть простыми и искренними?

Я же вижу ее глаза сейчас. Сейчас передо мной настоящая Мария, а не то, какой она была перед Ситцевым. Зачем? Зачем она себя так ведет?

Опускаю взгляд на ее коленку. Еле ощутимо касаюсь кожи, вздрагиваю, когда ощущаю собственное возбуждение. Меня завораживает ее запах духов. Нежный, манящий, идеально подходящий ей.

– Больно? – спрашиваю хрипло.

– Нет. – также хрипло отвечает она. Пару раз растеряно моргает.

Окрашиваю рану зеленкой, придерживаю ее ногу за коленку с внутренней стороны. Большим пальцем поглаживаю саму кожу рядом с коленкой, стараясь не задеть ушиб.