— Ты что?! — накинулась на него Капна, попытавшись выхватить сосуд из его рук. — Они получили то, что хотели и теперь избавиться от нас — самое подходящее время и место.

— Не бойся. — отмахнулся варвар и одним залпом вылил содержимое кружки в свою луженую глотку. — Тутхемес не упустит шанса лично содрать с меня шкуру. Или на кол посадить. Я неплохо знаю его, так что можете спокойно есть и пить. Еда не отравлена.

Не успел он договорить, как Капна и Катамаи Рей, много дней не вкушавшие приличной еды, с жадностью голодных волков набросились на копчёное мясо, вяленую рыбу, сушеные фрукты и сочный виноград, щедро сдабривая пищу обильными глотками ароматного вина. Да и варвар упрашивать себя не заставил. Он утолил жажду парой кружек вина, отрезал кинжалом приличный шмоток и вцепился зубами в сочное мясо с яростью оголодавшего тигра. Гавер, вольготно развалившись на скамье, со вкусом и расстановкой потягивал вино из кружки, забросив ногу на ногу. Акула вина не пил, в любых ситуациях предпочитая сохранять трезвый рассудок, его вполне устраивали крупные и сочные ягоды винограда.

К рассвету галера прибыла в Луксур и по прорытому через весь город каналу подошла к пристани королевского дворца, где прибывших встречала настоящая процессия во главе с самим королём. К счастью, Конану и его спутникам удалось хоть немного поспать, пока галера была в пути, и сейчас они выглядели бодрыми и отдохнувшими. Четверо высоких мускулистых мужчин из личной гвардии короля поднялись на борт в сопровождении верховного жреца в пурпурной рясе, что, несомненно, выделяло его среди прочих толпившихся на пристани служителей Сета в черных хламидах. Гвардейцы бережно подняли саркофаг с мумией царя Нинуса и торжественно, чеканя каждый шаг, понесли во дворец, в то время как саркофаг принцессы Акиваши оставлен был без должного внимания. Жрецы выстроились колонной и, склонив головы, последовали за древним царём, не отставая от саркофага ни на шаг. На пристани остались только король, верховный жрец и двое гвардейцев из дворцовой охраны.

— С возвращением. — слегка поклонился Тутхемес, встречая Конана и его спутников с фальшивой улыбкой на устах. — Следуйте за мной, дорогие гости. Очень скоро вы станете свидетелями страшного таинства, древнего ритуала воскрешения из мёртвых.

— Мне нужен камень. — не слишком вежливо напомнил Конан.

— Другого я не ожидал услышать. — уклонился от прямого ответа Тутхемес.

Следуя за королём, варвар и его спутники прошли коридорами дворца в просторный круглый зал, вдоль стен которого, по кругу шли резные колонны. В центре зала на пьедестале из чёрного мрамора покоился раскрытый саркофаг с мумией царя Нинуса, вокруг которого толпились жрецы в чёрных рясах, числом не меньше трёх десятков. Мощёный мраморной плиткой пол, отражал неровный свет факелов, закреплённых на каждой второй колонне. Жестом руки король приказал гвардейцам удалился, и те послушно покинули зал, оставив гостей в компании своего короля и жрецов Чёрного круга. Двери вновь раскрылись, и в колонный зал вошел служитель в чёрном с хрустальным ларцом в руках, от которого во все стороны струилось мягкое красноватое свечение.

— Сердце Аримана! — догадалась Капна.

Тутхемес кивнул и, хлопнув в ладоши, приказал:

— Начинайте.

Верховный жрец раскрыл ларец, обеими руками взял пульсирующий красным светом камень и бережно возложил на грудь царя Нинуса. Служители Сета зажгли свечи из чёрного воска и обступили пьедестал плотным кольцом. Верховный жрец встал в ногах саркофага и начал нараспев читать слова древнего заклинания. Пот крупными каплями выступил на его бледном челе, воздетые к потолку руки предательски дрожали, но напряженный голос продолжал наполнять зал шелестящими звуками чужой речи давно минувших эпох. Варвар заметил, как смутная тень пронеслась над залом, приведя в трепет огни факелов. Что-то неосязаемое опустилось на царя, заставив всем телом содрогнуться. И вдруг, сердце Аримана разгорелось ярко-алым пламенем, по жилам мумии потёк живительный огонь, и в такт словам заклинания иссохшее тело стало преображаться. Прямо на глазах, собравшихся в зале людей, мышцы царя вздулись, наливаясь былой силой, сморщенная кожа разгладилась и порозовела, сухие седые волосы налились краской и заблестели в пульсирующем свете камня.

Прежде чем царь пробудился к жизни, жрец в багряной рясе закончил с песнопениями и резким движением руки убрал пылающий камень с его груди. Царь Нинус открыл глаза и приподнялся в саркофаге, отрешенно смотря в никуда.

— Кто ты? — повелительно произнёс верховный жрец.

— Я тот, кто был царём Нинусом, но теперь я мёртв. — бесцветно произнёс поднятый из могилы монарх.

— Уже нет. — рассмеялся Тутхемес и, подойдя ближе к пьедесталу, с сарказмом произнёс:

— Отныне ты мой раб.

— Камень. — ещё раз напомнил о себе Конан.

— Глупый варвар! — пуще прежнего расхохотался король Стигии. — Неужели ты мог помыслить, что я намерен сдержать обещание и вернуть тебе сердце Аримана?! Ты слишком жалок, чтобы обладать таким могуществом! Ничтожный червь, твой недалёкий ум не в силах осознать, какая МОЩЬ сокрыта в нём! Боюсь, тот мировой порядок, что я построю с помощью силы камня, тебе не понравится, поэтому возблагодари всемогущего Сета, что ты не доживёшь до этого дня. А данное тебе слово? Что же, оно для меня ничего не значит.

— Тогда ты умрёшь. — произнёс Конан лаконично, и в подтверждении своих слов выхватил из ножен меч.

— Глупец! — внезапно переменился в лице Тутхемес, шипя точно изготовившаяся к нападению змея. — Долго я ждал этого часа. Сейчас ты умрешь. Но я хочу, чтобы ты, прежде чем покинуть этот мир, знал: очень скоро я пошлю легионы лучших солдат Стигии войной на Аквилонию. Силой камня я сокрушу твою армию и поставлю на колени всех твоих подданных. Мои жрецы пронесут сердце Аримана над разорённой, охваченной пожарами страной! И как во времена Ахерона, с алтарей рекой польётся кровь тысяч пленников, принесённых в жертву Сету.

— Какие амбиции. — усмехнулся варвар, оставаясь внешне спокойным. — Широко шагаешь. Не споткнись, смотри.

— Тебе не следовало возвращаться…бывший король Аквилонии. — сузив глаза, произнёс Тутхемес и взмахом руки метнул в варвара зелёную молнию, с шипением сорвавшуюся с его растопыренных пальцев.

Молния ударила варвару в грудь и, не причинив вреда, рассыпалась сотнями звенящих искр, точно сосулька о добротный панцирь аквилонского рыцаря. Глаза Тутхемеса округлились в неподдельном изумлении, но он быстро сумел взять себя в руки. Стигиец сосредоточился и, быстро прочитав короткое заклинание, метнул в ухмылявшегося варвара огненный шар, который так же, как и молния, не причинил ему вреда, разбившись вдребезги о незримый щит.