– МАМА… МАМОЧКА, Я УЖЕ ЛЕЧУ К ТЕБЕ…

Приземление было не очень удачным: птеродактиль и Джером рухнули на адскую землю, переломав себе все кости и разорвав при падении все внутренности. Но в аду не существовало смерти, поэтому Джером воскрес, полностью восстановившись и став как новенький. Взгляд Джерома пал на царивший в аду хаос. Сотни различных демонов сажали и протыкали людей на деревянные колья, вилы и свои огромные с шипами члены. Огромные младенцы - детища абортов - пожирали своих матерей, затем сплёвывали или высирали их обратно, и снова сжирали. Огромные чёрные сороконожки спаривались с мужчинами, откусывая им конечности. Мёртвые южане-конфедераты по-прежнему сражались в бесконечной Гражданской войне, вновь и вновь умирая под пулями янки. Мёртвые плохие поэты и писатели сжигали свои рукописи вместе с собою, вновь и вновь возвращаясь из пекла и снова себя сжигая. В аду каждый получал своё, и душераздирающие крики мучеников и визги банши раздавались всюду. От всего этого зрелища Джером наложил в штаны, точнее в свой памперс, а затем отправился на поиски матери, ступая по раскалённой лаве, ржавым гвоздям и жидким экскрементам.

Джером подошёл к импровизированной, под самую обычную комнату, камере. В ней сидел сутулый мужчина в грязной майке Nirvana, он пил пиво и держал в руке видеокассету, совсем не обращая никакого внимания на Джерома, словно он и не видел ничего вокруг, кроме своей собственной иллюзии. Он вставил кассету и запустил видео. На экране телевизора появилась надпись фильма: "Трахальщик". Затем фильм погрузил зрителя на ферму: были видны загоны скота, затем любительская камера начала снимать грязный сарай с мёртвыми, уже разложившимися свиньями и лошадьми. Две обнажённые женщины - одна помоложе, другая постарше - стояли на четвереньках и ели из корыта корм. Их лица были покрыты грязью и прилипшим кормом, но мужчина, смотрящий фильм, сразу узнал в них свою любимую жену и дочь. Банка пива в его руке смялась, когда он сжал её, продолжая смотреть. В сарае появился ещё кто-то, а точнее, что-то. Огромная тень легла на женщин. Затем камера повернулась на хозяина тени, снимая огромное существо, вылепленное из глины и дьявольского семени. Голем стоял, взявшись своими огромными мускулистыми руками за свой член, который был похож больше на бейсбольную биту, и тряс им, призывая женщин идти к нему. Женщины ползли как животные на четвереньках к его могучему члену. Затем раскрыли свои беззубые рты, видимо, их зубы были выбиты этим существом, и начали заглатывать безволосые яйца, сосать и лизать головку, которая была размером с детский кулак. Голем взял за волосы женщин и начал трахать их лица. Затем отшвырнул женщину постарше и грубо вошёл в анус её дочери. Кровь начала сочиться из анального отверстия девушки, когда голем вошёл в неё на всю длину, по самые яйца, и пока он трахал девушку, её мать, не теряя времени, вылизывала своим языком его глиняную задницу. От действия на экране мужчина начал плакать, он пытался отключить дрожащими руками телевизор, вытащить эту дьявольскую кассету, но все попытки были напрасны.

Фильм продолжался.

Теперь голем вставил руку во влагалище девушки по самый локоть, затем резко вытащил руку вместе с блестящими и тёплыми кишками. Голем положил их в рот, жуя как сосиски, и то, что не доел, обвернул вокруг шеи матери девушки и задушил женщину кишками её дочери. От этого фильма у Джерома в штанах, точнее в его изгаженных экскрементами памперсах, встал колом. А тем временем голем выдавил глаза девушки, отчего они лопнули, превращаясь в вытекающую жижу. Затем голем поставил девушку на колени и начал бить её по лицу членом, и после этого избиения вставил головку члена в её пустую глазницу и наполнил её густой субстанцией спермы. Потом фильм закончился, и начались титры. Мужчина сидел, вытирая сопли. Джером думал что-то сказать, но воздержался. Рядом с мужчиной, на диване, появился тот самый голем из фильма. Он улыбнулся мужчине и произнёс:

– Твоя жёнушка и маленькая дочурка были хороши, я классно их отъебал и отъебу ещё, и буду это делать снова и снова, а пока, чтобы наш фильм полностью закончился и повторился снова, ты должен мне отсосать. Давай, мужик, ты справишься, как и всегда.

Мужчина потянулся к промежности голема и взял его ствол в руку.

– О, да, давай, Ларри, начинай!
– сказал голем и подмигнул Джерому.

Мужчина принялся сосать, пока голем поглаживал его по голове.

– Хороший мальчик, очень хороший. Твоя жена и дочь гордились бы тобою.

Джером почесал свою огромную деформированную голову и пошагал прочь.

Повсюду кого-то пытали, насиловали и убивали. Одна женщина-сороконожка, с головой красивой женщины и туловищем мерзкого насекомого, обхватила своими лапами ковбоя из Дикого Запада и проламливала ему череп. Ковбой пытался стрелять в неё из револьвера, но пули проходили сквозь. А где-то стая голодных демонических собак набросилась на беременную девушку и вгрызалась пастями ей в живот, пока одна из собак не вытащила в зубах окровавленный эмбрион, и вся стая не сожрала его. Рядом безглазый демон с лицом, словно сморщенный анус, насиловал щупальцами двух мужчин в кожаных байкерских куртках. Мужчины, вопя, стояли раком, пока щупальца демона рвали им жопы. Джером наступил ногой на что-то хрустящее и, посмотрев под ноги, увидел раздавленного краба с расплющенной лысой головой младенца. И так как Джером проголодался, он отломил кусок крабового мяса и, засунув в рот, принялся жевать его. На вкус мясо было сочное и вкусное.

Впереди появился дом, и Джером сразу его узнал - это был его дом. Джером не сомневался, что нужно идти к нему, что именно в этом доме его ждёт его собственный ад. Подойдя к дому, Джером увидел крылатых горгулий, сидящих на крыше. Дверь сама по себе открылась, запуская его внутрь. Зайдя в свой дом, Джером осмотрелся и увидел, что в доме всё было как раньше, только все стены были багряно-красные от крови, а также у телевизора в зале сидел бородатый толстый старик в фартуке мясника. Увидев Джерома, он помахал ему рукой, призывая к себе. Джером подошёл к старику и увидел на его глазах слёзы радости.

– Привет, сынок!
– сказал старик беззубым ртом.
– Как же ты вырос. У тебя, наверное, много вопросов ко мне и, наверное, главный из них - почему я не жил с тобой и твоей мамой?

Старик облизнул пересохшие губы, глядя на своего сына, и продолжил:

– Видишь ли, меня убили чёртовы копы, когда я разделывал на своей фабрике очередную тёлочку. Видел бы ты её ноги от ушей, сиськи четвёртого размера и отличную узенькую щёлочку. Именно с её щёлки я и начал распиливать её. Но эти мудилы не дали мне до конца развлечься с ней и расстреляли меня, выпустив все патроны из обойм. Они сделали из меня сраное решето, сынок. Но я не жалею о выборе своего хобби. Слушать, как скулит девка под разделочным ножом, мочась и обсираясь, одно удовольствие. Ну, ты и сам это знаешь, верно?
– сказал старик, подмигнув, и Джером пробрался чувством симпатии к своему старику.

Затем старик уставился в одну точку, зависнув и не двигаясь, словно поймав приход. Его морщинистое лицо искривилось в гримасе ужаса, потом он резко схватил дробовик, вставил дуло в рот и нажал на курок. Голова старика взорвалась на кровавые ошмётки, которые разлетелись как конфетти. Частички мозгов попали Джерому в лицо, он вытер их широкой ладонью руки и уже через пару секунд увидел, что голова старика вновь восстанавливается. На Джерома смотрела голова из сухожилий.

– Это происходит каждый час, сынок, - сказал старик.