– Пригнись! Ложись! – кричали они нам и махали руками, когда мы подходили к этому месту. Пригнувшись, подошёл к комбригу, опустился на колено перед ним.

– По вашему приказанию прибыл!

– Как обстановка?

– Давят, товарищ полковник! Больше со стороны почтамта и вдоль улиц простреливают конкретно. В роте один погибший, четыре раненых. Держимся.

Подошёл начальник штаба батальона Юра Чмирев, присел рядом.

– Приказываю Клупову принять командование батальоном вместо раненого Хмелевского, – слегка осипшим голосом громко проговорил Савин, – и не вздумайте власть делить! С этого момента комбат Клупов. Разберёшься с обстановкой, доложишь решение. Всё, идите.

– Есть! – кратко ответили мы с Юрой и отошли в сторону обсудить детали. Затем начался выход Аденина. Этот большой во всех отношениях человек вытянулся во весь свой гигантский рост и громко прокричал:

– С Новым годом, товарищ полковник! С Новым годом, товарищи офицеры! – и, нагнувшись, поставил у ног комбрига шампанское и банку с маринованными овощами. Первым от лёгкого шока отошёл замполит В. Конопацкий.

– Откуда дровишки? – прищурившись, спросил он. Аденин на секунду замялся, он-то ожидал благодарность и всё такое, а тут допрос и опять палёным пахнет за мародёрство.

– Да тут за углом универмаг работает, бойцов послали, – стал выкручиваться Димка.

– Что?! – возбужденно протянул Конопацкий. – Никаких магазинов, никуда солдат не отпускать! – Все посмотрели на Аденина укоризненно. Мол, ай-ай-ай, нерадивый какой. Солдат отправил!

Что это было? Это был пример абсолютной неперестройки психики замполита бригады с мира на войну. Какой, к чёрту, магазин, когда мы в окружении боевиков? Как воевать, если держать солдат возле себя, как курица цыплят? Аденин нашёл неподходящее время для шутки. Такие казусы ещё встречались, но к ночи все прочувствовали на себе все тяготы боя в окружении.

Кстати, та бутылка ещё долго лежала нераскупоренной у БТРа – почти всю новогоднюю ночь. А под утро в неё то ли пуля, то ли осколок попал. Так и остались там лежать стеклянные осколки бутылки вперемежку с осколками гранат и снарядов.

Так я стал комбатом.

Во второй половине следующего дня комбриг поставил задачу на выход из окружения. Я попросил оставить меня с группой добровольцев продолжать удерживать вокзал, но Савин и слушать не стал. Приказ есть приказ.

Направление выхода – вокзал, парк им. Ленина (там заняли позиции десантники генерала И. Бабичева).

Боевой порядок: отряд обеспечения прорыва на случай встречи с противником (авангард – моя рота), группа управления с комбригом, группа выноса раненых (вторая рота), группа прикрытия и предотвращения преследования (арьергард – первая рота). Параллельно, под командой начальника оперативного отделения подполковника Ю. Клапцова должны были выдвинуться две БМП и танк, загруженные ранеными. Эти боевые машины должны были соединиться с основными силами через пару кварталов. По перрону они проехать не могли из-за плотной застройки. Танк согнали с перрона, и он уже грузился на рельсах. Две БМП загружались во дворе соседнего недостроенного здания под постоянным обстрелом боевиков. На всех машинах боеприпасы были израсходованы, топлива оставалось совсем немного.

К этому времени нам стало ясно, где дудаевцы сосредотачивали свои основные силы. И я оставил на прикрытие этого направления самую полнокровную 1-ю роту под командованием Е. Пащенко. Перед ним стояла задача удерживать вокзал до того момента, пока основные силы не отойдут на безопасное расстояние. Затем отходить самому.

К началу прорыва часть вокзала уже была захвачена боевиками. Нас отделяла глухая стенка, разделяющая вокзал на зону дальнего следования и пригородную. Когда из здания вокзала вынесли последнего раненого, перестрелка шла в зале ресторана. Боевики находились на кухне, а мы в зале ожидания. В ход пошли гранаты.

Всё шло по плану до тех пор, пока Пащенко со своей ротой не рванул с вокзала. Это произошло ещё до того, как мы отправили танк. Эти „олени“ бежали так энергично, что обогнали группу управления и смешались с авангардом. Это стало для меня полной неожиданностью. Когда Пащенко перепрыгнул через меня (я лежал недалеко от выхода и прикрывал погрузку танка, со мной остался последний резерв – сержант Майоров с двумя огнемётами), я окликнул его уже в спину:

– Стой, Женя, куда бежишь?!

Он, чуть притормозив, прокричал мне в ответ:

– Всё! Я задачу выполнил! – и притопил дальше.

Я от отчаяния и бессилия, что не могу побежать за ним, остановить, вернуть, вскинул автомат и прицелился в спину. Никто бы не узнал, кто прикончил труса. Да и особо никто не разбирался бы. Всё тогда списали бы на боевиков. Например, ранение Аденина, которое он получил от солдата, выбегающего из вокзала с круглыми от ужаса глазами. Димку спас бронежилет. Две пули срикошетили от бронепластин. Одна прошла по ребру навылет, четвёртая перебила тазобедренную кость. Бегство арьергарда заставило меня остаться прикрывать отход бригады вместо того, чтобы продолжать командовать батальоном. Я надеялся, что комбриг сделает всё, чтобы сохранить вокруг себя костяк бригады.