– Дай-ка мне, – взял он у Димки топор. – Сделаем так: я буду рубить, а ты таскай.

Решительно забравшись в гущу мокрых кустов, парень принялся вырубать не живые, а отмершие кривые ветви и стволы, похожие на куски серого скрученного каната, и бросать их Димке.

– Разгорятся, тогда и зеленые пойдут, – пояснил он.

Скоро чуть в стороне от палаток запылал костер. Пламя его, раздуваемое ветром, кидалось яростно из стороны в сторону, сердито гудело. Огонь как будто силился оторваться от головней и улететь вместе с клочьями тумана. Над огнем повесили закоптелый алюминиевый чайник с водой, и все обступили костер, греясь и подсушиваясь.

– Ну что, – подвел итог Григорий Борисович. – Довольно оперативно забросились, по-взрослому. Вышло, как я и планировал. И отряд наконец в полном составе, – кивнул он подбородком на Димку. – Значит, так: встаем завтра пораньше – и вперед! В общем, все идет по плану, коллеги.

Чай пили тоже стоя, у огня, повернувшись спиной к ветру. Сырые дрова шипели и трещали, стреляя угольками. Чай пахнул смоляным дымом.

Димка был немного разочарован странным недружелюбным приемом. «Наверное, в таких суровых условиях и люди становятся суровее», – объяснил он себе это обстоятельство.

Правда, после выпитого чая все немного размякли, стали разговорчивее. Шмырёв представил Димке остальных членов отряда.

– Это Семён Фомич, – указал он на тощего нервного человечка. – Он у нас старший геофизик и завхоз.

«И тут геофизики», – подумал Димка.

– Фомич у нас любит порядок и очень строг, так что смотри… – многозначительно предостерег главный.

– Алёна, – вытянул Шмырёв обе руки в сторону бледнолицей, с мальчишеской фигурой девушки. – Алёна – студентка Горного института, у нас она техник-геолог. Это Иван, – кивнул Григорий Борисович на горбоносого молодого человека. – Иван – рабочий и охотник. Он местный и знает все окрестности, и потому для нас особенно ценный кадр.

– Охотник есть, дичи нет, – сам над собой пошутил «ценный кадр».

– Ты, парень, попал, можно сказать, в уникальный район, – продолжал просвещать новичка руководитель отряда. – Как показала аэросъемка, здесь, на гольцах, проявились и магнитные, и гравиметрические, и радиационные аномалии.

– Это всё из-за метеорита? – оживился Димка.

– А! Слышал уже?! Нет, метеорит тут ни при чем. Это естественные аномалии, которые много о чем говорят. В частности – о вероятности рудных образований.

– А вы находили? – спросил Димка.

– Рудные образования?

– Нет, куски того метеорита.

Главный геофизик, не поворачивая головы, держа свой острый нос в кружке с чаем, проворчал:

– Делать нам больше нечего, кроме как метеориты искать. Глупостями заниматься, когда своей работы полно.

Иван же усмехнулся хитровато, молча расстегнул нагрудный кармашек сырой брезентовой куртки, вытащил оттуда матерчатый мешочек, тоже подмокший, в желтых пятнах, и извлек из него черный поблескивающий кусочек камня (или металла) с очень неровными, как будто оплавленными краями. Положил его Димке на ладонь. Обломок был довольно тяжелый для своих размеров и имел выемки и как бы мелкие ребра.

– Это метеорит? – спросил мальчишка недоверчиво.

– Он, – кивнул Иван.

Впервые в жизни Димка видел и держал в руке осколок метеорита. Метеорита, прилетевшего из космической бездны, может быть даже из другой галактики. Фантастика!

– Он железный? – повернулся Димка к Григорию Борисовичу.

– Железо-каменный, точнее – железо-силикатный, – небрежно пояснил Шмырёв. – Редкий тип, между прочим. Примерно один из ста такой. В основном они каменные – обыкновенные хондриты.

Конец ознакомительного фрагмента.