Сначала Дениса увидела руку, свисавшую с подлокотника дивана с сигаретным окурком; на полу под рукой вздымалась горка пепла. Постепенно перед взглядом девушки предстала вся картина жалкого разложения матери: открытый рот, незамаскированные морщины на лице, спутанные волосы, казалось, составляли одно целое с шерстяным пледом, покрывающим диван. Ну, а чего еще можно было ожидать, нанося неожиданный визит?

Кухня представляла собой сплошной хаос. Это был вовсе не привычный бардак, в котором обилие грязной посуды, бутылок из-под спиртного, упаковки из-под продуктов и остатков еды свидетельствовали о бытовой неряшливости и банальном отсутствии самоорганизации. Сейчас это было какое-то адское, сюрреалистическое буйство красок старой еды, которое распространилось теперь на все стены и любые горизонтальные поверхности. Вероятно, мать просто-напросто свихнулась посреди всего этого безобразия. Она напилась, и ей было плевать на последствия хаоса. Как только алкоголь выветрится из организма, эта женщина наверняка задумается над тем, что ей со этим всем делать.

Конечно, холодильник тоже оказался пуст. Если Рольфу так приспичило поесть, придется довольствоваться прокисшим йогуртом и неизвестно сколько хранившимися яйцами. Не совсем то, что он рассчитывал получить за свои деньги, но кто его знает, на что он вообще рассчитывал, если в столь неподходящий момент проснулся для подвигов?

– Дениса, это ты? – заскрипел из гостиной ржавый голос.

Девушка с досадой покачала головой. Какого лешего она должна посреди ночи тратить время на выслушивание пьяного бреда?

– Ты пришла ко мне? Я не сплю.

Вот именно этого Дениса и опасалась.

Мгновение они смотрели друг на друга, не испытывая никакой взаимной симпатии.

– Где ты была все эти дни? – спросила мать, в уголках рта у нее собралась загустевшая слюна.

Дениса отвернулась.

– Недалеко.

– Патологоанатомы все сделали, так что нам скоро выдадут бабушкино тело. Может, сходим к ритуальному агенту вместе?

Она пожала плечами. И все-таки ей необходимо было ответить что-то именно сейчас, чтобы избежать дальнейшей дискуссии. Все-таки в постели наверху ее ждал мужчина.

Четверг, 12 мая 2016 года

На кухонном столе лежала скомканная газета, напоминая ему о том, что он потерял. Всего четыре года назад он был человеком, абсолютно счастливым в браке, занимал хорошую должность, пользовался большим уважением и успешно справлялся со встающими перед ним непростыми задачами – а теперь оказался в бездне тотального одиночества. За минувшие четыре года его статус непредвиденно и существенно понизился, произошел большой регресс и в самовосприятии. Вместе с самым дорогим ему человеком он прошел весь ужасный процесс болезни. Его любимая женщина увядала и замыкалась в себе у него на глазах, а он на протяжении долгих месяцев держал ее за руку, когда она плакала и страдала от непостижимых болей. Держал он ее за руку и тогда, когда судороги сковали ее тело в самый последний раз – и отпустили уже навсегда, оставив покоиться в вечном мире. С тех пор он выкуривал по шестьдесят сигарет в день и почти ничего больше не делал. Вся квартира провоняла табаком, его пальцы стали похожи на иссохшие пальцы мумии, а легкие свистели, как будто были проколоты.

Старшая дочь уже четыре раза предупреждала его, что, если он не изменит характер своего жалкого существования, совсем скоро последует за супругой в могилу. И теперь это предупреждение витало под потолком комнаты в клубах табачного дыма в ожидании его мнения. Возможно, он как раз этого и хотел: накуриться до полусмерти и успокоить свою страдальческую душу. Набить себе нутро до отвала, и плевать он хотел на все остальное. А чем еще ему заниматься?

Однако внезапно из небытия возникла эта самая газета. Самая первая страница выбила его из колеи. Встрепенувшись, он оживился, отложил окурок в пепельницу и вытащил газету из валявшейся под почтовой щелью груды корреспонденции.

Не обращая внимания на нереальность заявленного заголовка, он отдалился от газеты на полметра и прочитал новость без помощи очков.

Маркус Якобсен тяжело дышал во время чтения. Он вдруг оказался в том периоде своей жизни, когда еще не стряслись самые ужасные события. Импульсы неожиданно понеслись сквозь мозговые синапсы, бездействовавшие годами. Давно вытесненные из сознания абстракции переплетались и образовывали новые сочетания, из которых вырастали яркие образы, – и он никак не мог остановить этот процесс.

У Маркуса даже голова разболелась от такой мыслительной активности. Что ему было делать со всеми этими мыслями? Когда-то, до того как он ушел на пенсию, Якобсен имел право воплощать свои замыслы, а теперь он даже не был уверен, что его хоть кто-то станет слушать. Тем не менее в каком-то закутке этого заторможенного существования еще обнаруживалась некая часть прежнего Маркуса Якобсена, размышлявшая и функционировавшая как следователь по криминальным делам. Несколько десятилетий работы в полиции принесли ему немало побед. В качестве начальника бывшего криминального отдела Маркус Якобсен добился процента раскрытых убийств, несопоставимого по величине с успехами предшественников. А значит, он имел полное право оглядываться назад с гордостью. И все же, как известно каждому полицейскому, вовлеченному в процесс расследования дел об убийствах, отнюдь не об успешно раскрытых делах думается тихими темными ночами, но о тех, раскрыть которые так и не удалось. Именно эти дела заставляли следователя просыпаться по ночам и повсюду видеть тень преступника. И не было ни единого дня, чтобы Маркуса Якобсена не бросило в озноб от мрачных мыслей о невинных жертвах убийцы, безнаказанно бродившего сейчас среди простых людей. Сочувствие родственникам, продолжавшим пребывать в неизвестности, выливалось в конечном итоге в неуместное чувство стыда от того, что он подвел их. И именно это чувство стыда терзало его больше всего. Маркус мучился из-за косвенных улик, которые не представлялось возможным проверить, из-за следов, которые вовремя не были обнаружены. Но как, черт подери, можно применить все эти мысли к реальности?

И вдруг он в буквальном смысле натыкается на сюжет, вынесенный на первую полосу газеты из кучи неразобранной корреспонденции, валяющейся на полу в прихожей. И этот сюжет напоминает ему о том, что время никогда не позволяет стоять на месте до тех пор, пока у преступника развязаны руки и зло разгуливает на свободе.

Якобсен еще раз пробежал взглядом статью. В течение десяти дней он понятия не имел, что с ней делать, но рано или поздно что-то должно было случиться. Естественно, Маркус понимал, что, скорее всего, Ларс Бьёрн со своей командой из Управления попытался связать это убийство с похожими, еще не раскрытыми делами, но обратил ли он внимание на то, на что обратил внимание Маркус Якобсен? А именно – что совпадения в обстоятельствах нового эпизода и старого нераскрытого убийства, мучившего его больше остальных, чересчур очевидны, чтобы являться случайными?