– Боже, Лукас. Пожалуйста. Пожалуйста, трахни меня. Мое тело болит.

Она почувствовала, как он склонился над ней. Эта сволочь все еще была в брюках. И в рубашке. Разорванные концы щекотали ее кожу, когда он наклонился ниже, приблизившись к ее уху.

– Говоря мне, что делать, ты добиваешься обратного.

Она начала об этом догадываться. Тем не менее...

– Да, я заметила. Но ты понимаешь, что оставлять девушку неудовлетворенной так долго, поведение настоящего мудака.

– Я решил, что мы уже установили тот факт, что я и есть мудак.

– Мы пришли к мнению, что ты сволочь.

Не похоже, что она победит в этой схватке. И что-то было в его голосе, заставляя ее думать, что она задела его чувства.

– Ты незаконченный мудак, - произнесла она, надеясь, что он рассмеется.

Но он не рассмеялся, хоть в его голосе и проскользнул юмор, когда она заговорил.

– Это высшая похвала. Кейт?

– Да?

– Перестань говорить иначе я поставлю тебе кляп.

Кейтлин прикусила губу, соблазняясь этой идеей. У нее есть только одна ночь, и она хотела испытать все, что возможно. Мысль о кляпе заставило киску пульсировать. Но, тем не менее, она придержала язык. Она уже была связана и ослеплена. Если к этому добавить еще и кляп, то она станет совсем беспомощной. Жар ее тела может спалить все вокруг.

– Хорошая девочка, - пробормотал он, когда было понятно, что она подчинилась.

Он нежно поцеловал ее в щеку прежде чем, спуститься ниже. Лизнул ее шею, а потом остановился у ее груди. Нежный любовник, который был в гостиной, исчез, а Доминант вернулся.

Аллилуя.

Жесткость - это то, с чем она может справиться.

Он обхватил одну грудь рукой, грубо лаская, щипая сосок, в это же время кусая другой. Он сосал, кусал, щипал. Но также и ласкал, лизал и поглаживал. Каждый укол боли, что дарил Лукас, был смыт его нежностью.

Несколько минут он направлял ее от боли к удовольствию до тех пор, пока она не стала вздыхать и стонать, несмотря на его угрозу втсавить кляп, молила его о пощаде. И чтобы, он не прекращал.

– Твоя грудь идеальна, - пробормотал он.
– Сделай глубокий вздох и задержи дыхание.

Она не знала, чего ожидать, но сделала так, как он сказал.

– Черт, - застонала она, когда он защелкнул первый зажим для сосков.

Ей не нужно было зрение, чтобы представить, что он делал. Она и сама купила себе пару зажимов пару лет назад. Поначалу она игралась с ними сама, когда мастурбировала, а потом показала их Сэмми, который признался, что они заводили его.

Лукас прикрепил их с большей силой, чертовски большей.

Казалось, он не осознавал и не заботился о том, что она говорила, без всякого колебания он прикрепил и второй зажим. Цепочка, которая соединяла зажимы, щекотала ее живот.

– О, Боже!

Она откинула голову назад, впервые пытаясь высвободить свои руки.

– Ты когда-нибудь думала проколоть соски?

Думала. Она даже как-то записалась на пирсинг, но в последний момент не решилась.

– Я... да, - призналась она.

Лукас не ответил, и сейчас она пожалела, что на ее глазах была повязка. Лучше бы ее не было. Она хотела увидеть его лицо, глаза, хотела знать, о чем он думает, что чувствует. Он несколько раз потянул за цепь, чтобы оценить ее реакцию. И он оценил.

Кейтлин медленно теряла контроль. В чем собственно и была цель. Она никогда себя так не чувствовала. Она в слепую шагала по канату без свякой страховки.

– Сними повязку. Пожалуйста.

– Нет.

Он замолчал, и она задумалась, не решил ли он воспользоваться кляпом. И если поначалу эта идея ее заводила, то сейчас лишь рождало панику.

Лукас провел по ее волосам.

– Дыши.

Она глубоко вздохнула, а потом еще раз. Лукас обвел пальцами зажимы, но не стал тянуть за цепочку, не пытаясь увеличить ее удовольствие или боль.

Через несколько минут она смогла успокоиться. Кейтлин пыталась разглдеть лицо Лукаса, пыталась представить, что он видит. Она не хотела, чтобы он останавливался.

Кейтлин медленно пришла в себя и сделала то, что всегда пыталась сделать. Она откинула все мысли о работе, семье, свои страхи и стресс, и просто позволила себе чувствовать.

Ее груди будто горели, и она чувствовала, что этот жар распространялся по всему ее телу. Она слегка согнула свои колени, желая, чтобы и их он привязал к кровати. Может, это звучало странно, но она чувствовала свободу в том, чтобы быть связанной. Словно она могла скинуть с себя всю ответственность. Словно она могла сказать: «Я не могу двигаться, а значит, не отвечаю за то, что происходит».

Но это было не правдой. Ей всего лишь стоит сказать «синий», и Лукас остановился бы. Она не была уверена, откуда взялась эта уверенность, такое полное доверие. В конце концов, они были практически незнакомцами. Но что-то было в нем, что говорило ей, он человек слова.