Она сорвалась с места к столу, заваленному бумагами и книгами, нашла какую-то папку, открыла её перед Лео и ткнула пальцем. Это твой доклад. Читай! Не умеешь? Выходит, ты и в английском ни в зуб ногой! Зачем в зуб ногой, говоришь? О господи…

Она плюхнулась в кресло. Лео осторожно закрыл папку и отодвинул её подальше от себя. А зачем на английском? Я же француз, могу прочитать по-французски. Никто ничего не поймет и не заподозрит. Напиши доклад по-французски. Я помогу тебе, а ты поможешь мне. А там и твой месье Лео вернется. Только три дня!..

Людмила задумчиво смотрела на него. Я так мечтала побывать в Париже! Может, еще не все потеряно? Тебя ведь действительно не отличишь от Лени. Вплоть до отпечатков пальцев. Ну да, это Лёнино тело, только начинка в голове чужая. Если упросить отложить доклад на несколько дней. Глядишь, и вправду твоя башка на место станет, а?.. Рискнем?.. Говоришь, ты рисковый парень, тебе не привыкать. Ну что ж… Так тому и быть.

Она подошла к столу, что-то написала на листке и положила перед Лео. Вот, читай вслух. Тот всмотрелся в текст, написанный латиницей: «u menya ochen’ bolit golova» и поднял вопросительный взгляд на хозяйку. Что за хрень. Никакая это не хрень, это твой пароль в Париж, вызубри его, и так отвечай всем, кто будет приставать к тебе расспросами. Иначе не видать тебе Парижа как своих ушей.

Лео принялся старательно учить фразу, Людмила несколько раз подправила его произношение, а затем взялась готовить постели. Лео оборвал фразу на полуслове и красноречивым взглядом уставился на женщину возле расстеленного дивана. Та, заметив, с силой швырнула в него подушкой. И не смей лезть ко мне ночью, лягушатник! Будешь спать вон там, на раскладушке, и за то скажи спасибо, а то вообще на пол к порогу отправлю!..

Нет, нет, что ты, раз ты пока не хочешь, я… Людмила, не дослушав, взяла полотенце, халат и направилась в ванную. Когда она вышла спустя полчаса, комнату озарял лишь свет торшера, а то-ли-гость-то-ли-муж скрючился на раскладушке, укрывшись едва не с головой. Людмила щелкнула выключателем и улеглась на диван.

Полицейский Жорж Лоран, несмотря на некоторую грузность фигуры, легко сбежал по ступенькам управления полиции и спешно сел в свой автомобиль. Он только что принял звонок от мадам Симоны де Виттон об исчезновении её внучки Дианы. Жорж знал Симону с детства, они оставались добрыми друзьями и по сей день, поэтому неудивительно, что Симона позвонила именно ему. Доложив начальству о звонке, он тут же поспешил к Симоне, чтобы выяснить все обстоятельства исчезновения. Он уже знал о смерти Леонарда Ланье и о тяжёлой травме его супруги Люсьены, дочери Симоны. Но об исчезновении их дочери Дианы он услышал впервые.

К счастью, ему удалось избежать дорожных пробок, и вскоре полицейский автомобиль уже ехал по одной из живописных зеленых улочек предместья Парижа. Возле одной усадьбы он посигналил, и почти сразу открылись ажурные железные ворота, пропустив автомобиль на ухоженную территорию. Здесь его уже ждали: Симона – седовласая дама с короткой стрижкой, лет пятидесяти, стройная и ухоженная, и горничная Матильда – Жорж знал их обеих. Симона поднялась к нему навстречу из плетеного кресла, стоящего на зеленой лужайке, Матильда осталась ждать подле.

Ах, Жорж, Жорж, у меня несчастье за несчастьем!.. Этот негодяй Лео… да ты присаживайся, вот сюда. Этот негодяй Лео зачем-то затащил на какую-то крышу мою дочь и столкнул ее оттуда! Бедная моя девочка… Мало того, он ещё и куда-то спрятал мою единственную внучку Диану! Да, да, спрятал, потому что её нигде нет! Люси? Она ничего не может сказать, потому что лежит без сознания! Да, я только что от неё. То есть, я после больницы заехала к ним на квартиру за внучкой, но ее там нет!..

Где этот негодяй? В морге, где же ещё, туда ему и дорога Да, опознала. Ничего о нем слышать не желаю! И ведь сколько раз я говорила дочери: не выходи замуж за этого бастарда из квартала Марэ! Не послушалась… Симона горестно вздохнула и прижала к груди фото в рамочке, с которого безмятежно улыбались её дочь и внучка. На глаза мадам навернулись слезы, она смахнула их батистовым платочком с вензелем.

Жорж сочувствующе приобнял ее за плечи. Не отчаивайся, Симона, и не теряй надежду. Дочь твоя жива, выздоровеет, и внучка непременно найдется. Леонард хоть и был беспутным, но все же он родной отец, и дочери своей плохого не пожелал бы, я в этом уверен. Конечно, я его знал. Симона, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. И все же постарайся вспомнить все-все. Сейчас любая мелочь может оказаться ключом к разгадке преступления…

Святые угодники, да я сейчас не о Диане, найдется твоя внучка. Ну спрятал он её куда-то, так это не преступление. Я про Лео говорю: он был убит ножом, ещё до падения с крыши, вот это преступление я имел ввиду. Так что я тебя внимательно слушаю. Вспоминай.

Мадам Симона заговорила, и перед глазами Жоржа появилась картина его утреннего дежурства на загородной трассе. Да, было именно так: этот божий одуванчик, мадам Симона, в кожаной куртке-косухе и с банданой на голове вместо шлема промчалась мимо него на своем навороченном байке, нарушая скоростной режим, как обычно. И, как обычно, он помчался следом за ней. Догнал он нарушительницу только возле этой усадьбы.

Я тебе сказала, чтобы ты выписал штраф и отстал от меня. Ты выписал и посоветовал мне слезть с байка, одеться прилично и пойти в церковь на службу, а я послала тебя к черту. Да, ещё я сказала, что ты узурпатор и грабитель с большой дороги. Ты спросил, куда я так тороплюсь, а я назло тебе не ответила. Так вот, торопилась я к своему адвокату. Я наконец-то уговорила дочь выгнать этого бастарда Лео и подать на развод; к адвокату я шла на консультацию именно по этому вопросу.