За это Ивану Вельяминову, очевидно, князь пообещал должность московского тысяцкого. А Некомат, как купец-сурожанин, имел некий коммерческий интерес. Как и всегда, провокаторы получили совсем не то, что им обещали. В летописи сообщается под 1379 годом: «Того же лета пришел из Орды Иван Васильевич тысяцкий, и обольстивше его и перехитрив, поймали его в Серпухове и привели его на Москву», где 30 августа он был казнен. Казнь Вельяминова была, насколько известно, первой публичной смертной казнью в истории Москвы. Некомат Сурожанин будет казнен через четыре года «за некую крамолу бывшую и измену».

Вышло так, что даже Ольгерд не смог помочь своему родственнику — тверскому князю, ведь это означало бы для него выступить против всех русских князей. Не получив поддержки, после месячной осады Твери Михаил Александрович капитулировал. Он признал верховенство московского князя, отказался от претензий на Владимирское княжение и подписал союзный договор с Москвой. Послом о мире выступал тверской епископ Евфимий. 3 сентября 1375 года войска русских князей оставили Тверь.

Докончальная грамота 1375 года третейским судьей по спорным делам между Дмитрием Ивановичем Московским и Михаилом Александровичем Тверским называет великого князя рязанского Олега Ивановича. Выбор на первый взгляд странный, но для тех времен закономерный. Олег был единственным великим князем, не стоящим ни на стороне Твери, ни на стороне Москвы. Более подходящую кандидатуру для исполнения этих обязанностей найти было затруднительно.

Стремление митрополита Алексия к примирению оказалось лицемерным. Константинопольского патриарха и его посла Киприана, их идеи и их стремление к объединению всех православных князей Алексий использовал как орудие для решения своих политических задач.

Более того, митрополит Алексий попытался очернить Ольгерда в глазах православных людей. Всплыла темная история 1347 года, когда трое придворных Ольгерда — Кумец, Нежило и Круглец — были осуждены князем на смерть якобы за нежелание исполнять языческие обряды. Казненные были канонизированы под православными именами — Антония, Иоанна и Евстафия и стали известны как Виленские святые. Поздние источники прямо говорят о причастности к этой канонизации митрополита Алексия и константинопольского патриарха Филофея.

Но гонений православных людей в Литве при великом князе Ольгерде не было. Более того, сам Ольгерд был крещен по православному обряду и женат на русской православной княжне. Следовательно, митрополит Алексий сознательно исказил историю.

Киприан знал очень многое о митрополите Алексии и о его «стиле работы». Но именно неэтичность митрополита, столь ярко проявившаяся во время Тверской войны, стала последней каплей, после которой Киприан счел возможным требовать от патриарха Филофея раздела митрополии. От имени литовских князей он написал и доставил в Константинополь грамоту «с просьбою поставить его в митрополиты и с угрозою, что если он не будет поставлен, то они возьмут другого от латинской церкви».

Киприан стал митрополитом Литвы 2 декабря 1375 года. Но патриарх Филофей не отказался от своей мечты объединить Русь: «Чтобы древнее устройство Руси сохранилось и на будущее время, то есть чтобы она опять состояла под властью одного митрополита, соборным деянием законополагает, дабы после смерти кир Алексия кир Киприан получил всю Русь и был одним митрополитом всея Руси».

В начале 1376 года из Константинополя к митрополиту Алексию прибыли два посла — протодьяконы Георгий Пердика и Иоанн Докиан. Они сообщили о решении патриарха Филофея. Судя по дошедшим до нас сведениям, Алексий отнесся к подобному повороту событий спокойно. Конечно, он прекрасно понимал, что Константинополь не будет терпеть вечно его самоуправства в делах митрополии. Кроме того, Алексий был уже стар. Пришла пора думать о преемнике.

Алексий знал, что князь Дмитрий Иванович прочит в митрополиты своего духовника и по совместительству печатника Митяя.

Митяй начинал свою карьеру коломенским священником, был замечен князем Дмитрием Ивановичем и сумел втереться ему в доверие. Сохранился словесный портрет Митяя: «Возрастом не мал, телом высок, плечист, рожаист, браду имея плоску и велику и свершену, словесы речист, глас имея доброгласен износящь, грамоте горазд, петь горазд, чести горазд, книгами говорити горазд, всеми делы поповьскими изящен и по всему нарочит был».

Однако главное достоинство Митяя в глазах великого князя состояло, видимо, в том, что он не был связан ни с какой группировкой при московском дворе. Во всех вопросах для него главным было лишь мнение великого князя, «и того ради избран был изволением великого князя во отчьство и в печатники, и был Митяй отец духовный князю великому и всем боярам старейшим, но и печатник, так как носил с собой печать князя великого».

Но несмотря на многочисленные достоинства, этот человек, видимо, был для престарелого Алексия еще менее симпатичен, чем Киприан.

Судя по Никаноровской летописи, Киприан в 1376 году сам приехал в Москву. Там князь Дмитрий Иванович ему сказал: «Есть у нас митрополит Алексий. А ты почто встаешь на место живого митрополита?» Он же пошел с Москвы на Киев и там живяше». Но так ли это известие достоверно?

Патриарх Филофей поставил Киприана митрополитом только над литовскими землями, а митрополию всея Руси Киприан должен был унаследовать лишь по смерти Алексия. Представляется странным, что придя на должность, Киприан сразу стал нарушать данные в Константинополе инструкции. Тем более что само его поставление было именно результатом нарушения Алексием соборных правил и установлений патриарха. Скорее, в летописи эта фраза просто отражает точку зрения Дмитрия Ивановича на поставление митрополитом Киприана. Московский князь, готовя почву для Митяя, заостряет внимание на том, что Киприан был «рукоположен впрок», при живом митрополите Алексии. Это, по мнению князя, является достаточным поводом, чтобы сместить Киприана и поставить на его место своего человека.