– Больше улик против моего сына никаких? – Я начинала нервничать, и мне никак не удавалось справиться со своими эмоциями; зачем-то схватила скрепку со стола и начала её теребить, прямо как Юрка на совещаниях, всегда после него остается гора искореженного металла. – Кроме матери Лады, возможно, есть ещё свидетели?

– Есть. После того, как он привез её домой, он подвез ещё двух человек.

– Ну, вот видите! – я даже непроизвольно шумно вздохнула. – Может, она куда-нибудь уехала?

– Дело в том, что с утра она обычно разносит почту, и, понятно, что никто на её утреннее отсутствие не обратил внимания. Мать спохватилась только к полудню, начала обзванивать знакомых.

– Да, я помню, в пятницу вечером она звонила, спросила Серёжу, потом робко так поинтересовалась, не у нас ли Лада. Но она редко у нас бывает по вечерам, может, днём приходила. А вечером Серёжа собирался на праздник.

– Вот с этого момента подробнее.

Может, наивный мальчик, тебе рассказать ещё, как мы с Антоном лазили по горам? Какая святая простота!

– Я мало что знаю. В субботу уехал, в воскресенье приехал.

– А где в это время был Ваш муж?

– На даче. – Явно он что-то знает, неспроста эти вопросы, хорошо, что чехлы постирала. – Он ещё в пятницу уехал.

– А Вы сами?

Занимаясь разработкой чужих версий, я забыла придумать версию себе. Алиби, алиби. У меня ведь нет алиби.

– Я? – Пожалуй, это вышло несколько ненатурально. – Я точно не помню, в субботу занималась хозяйственными делами, вечером читала, смотрела телевизор. В воскресенье весь день была дома.

– Не припомните, что именно смотрели по телевизору?

– Нет, к сожалению. Всё подряд. Новости, боевик, кажется, какой-то.

– Понятно. Спасибо, Наталья Владимировна, если что вспомните, вот мои телефоны, позвоните всенепременно, – с каким-то пафосом произнес он, протягивая мне листок с телефонами, даже визитки нормальной нет, отметила я машинально, – вот здесь распишитесь, пожалуйста.

Я неловко склонилась над протоколом, пытаясь разобрать его каракули. «С моих слов записано верно», – черкнула я на сероватом листке.

– Кстати, Наталья Владимировна, а почему Вы так не любили Ладу? И почему так негативно относитесь к занятиям Вашего сына в кружке Галицкой?

– Э… Ммм… – я думала, что уже можно вполне расслабиться, – а кто Вам это сказал?

– Предположим, это известно некоторым людям.

– Хорошо. Лада мне не нравилась по одной простой причине. Она девочка не нашего круга. Это только в бестселлерах и мыльных операх золушки находят принцев, понимаете? Мы люди, по нынешним временам, не слишком богатые, но Серёжа очень талантливый мальчик, понимаете? И не против я вовсе фольклорного кружка, если бы я была против, никто не извещал бы меня про языческие праздники, понимаете? У нас в семье полное доверие. Я ни за кем не шпионю, принимаю людей такими, какие они есть. Думаю, что и Лада, и кружок, это как увлечение молодости, понимаете? Они пройдут с годами.

– Спасибо, Наталья Владимировна, за откровенный разговор, до свидания.

Что за вздор я несла? Всё в нашей семье на доверии… Просто не хочется в глазах этого птенчика выглядеть растерянной, неуклюжей идиоткой, занимающейся собственным расследованием. Думаешь, он тебе поверил? Да поверил, поверил, должен поверить, это касается только меня… Значит, возможно, она исчезла в четверг ночью. Серёжа ночевал с пятницы на четверг где-то у друзей. У кого, вот бы знать… Стоп. Он отвез её, ещё кого-то и поехал ещё к кому-то… Масло масляное. В пятницу он был дома и выглядел спокойным А Володя уехал на дачу днем, отпросился с работы.

Чёрт, но с Ладой могло всё случиться и в пятницу. Может, с утра она ушла работать, тут на неё напали… Ага, дипломатическую почту разносила, и тут бандиты из-за угла… Потом куда-нибудь поехала, и там что-нибудь с ней случилось. Труп-то ещё нашли! Да, мадам, сыщик из вас никакой. Помогайте лучше правоохранительным органам. Или ещё каким-нибудь органам, только перестаньте сотрясать старыми седыми буклями, парик-то пыльный, из старого сундука! Мне ведь в этом не разобраться, устало подумала я, у меня нет всех фактов, к чёрту…

Я лежала на диване, кожей чувствуя, как бесцельно, бездарно, безвозвратно уходят минуты. Нет, нужно встать, встряхнуться, это просто невыносимо. Серёжа– преступник?

Этого не может быть. Зачем? А Володя – он с ним заодно? Нет же, этого быть не должно, я их слишком хорошо знаю, преступления-то нет ещё, а уже клеймо поставила.

Я зашла в Серёжину комнату. Откуда здесь взялся Володин «дипломат», который давно валялся на антресолях в коридоре? «Дипломат» закрыт на замок. Отлично. Я пошла на кухню и лихорадочно стала искать какой-нибудь инструмент. Опытные шпионки шпилькой открывают суперсекретные замки. Ага, вот, кажется, что-то похожее на отмычку. Я вернулась в комнату и стала ковырять в замке согнутой проволокой. Ничего не получается. На письменном столе стоит фотография Лады в рамке. Она стоит в белом платье на фоне зелени, и зелёный венок вокруг головы. Рядом лежит листочек в клеточку. Какие-то стихи.

Полюбил я девушку

Раннею весной,

Деву синеокую

С русою косой.

Голосом сребристым

Песни мне поёт.

В воздухе струится

Сладкозвучный мёд.

И ласкаю пряди

Девичьей косы.

И в глазах-оконцах,