Я посмотрела на Борнский мост, изящно изогнувшийся над каналом. Когда-то мы могли свободно перемещаться по нему, но после того когда война закончилась, были установлены баррикады, чтобы остановить поток людей, которые пытались попасть на мыс из разрушенных городов.

То, что когда-то было центром притяжения туристов, теперь вынуждено было оградиться от мира, чтобы выжить самим.

После бомбежек огромные потоки людей хлынули на мыс, чтобы как можно дальше уйти от территорий, пораженных радиацией. Так как на мысе не хватало ни жилья, ни продовольствия, уровень преступности рос день ото дня. Люди убивали друг друга просто из-за буханки хлеба до того момента, пока не установили, что океан не пострадал от радиации, а рыба, обитающая в нем, пригодна для приема в пищу.

Ужас и безумие первых шести месяцев после тех страшных событий невозможно забыть. Я лежала с Гейджом на руках и молилась, чтобы никто не ворвался в наш дом и не убил нас, чтобы присвоить себе наше имущество, ведь такое в то время не было редкостью. Всю ночь снаружи раздавались крики людей, повсюду вспыхивали пожары, слышались рыдания пострадавших.

Единственной защитой от групп воров и убийц были патрули, специально созданные местными жителями, которые следили за порядком на мысе, но и они могли уберечь далеко не всех.

В конце концов, небольшое количество военных и представителей полиции, объединившись с большинством местных жителей, стали выдворять с территории тех, кто не жил здесь до начала бомбежек. После этого они перекрыли мосты Борн и Самагор.

Теперь военные охраняли мосты от людей. Военные катера постоянно патрулировали канал и воды океана, чтобы пресекать любые попытки пробраться на мыс. Припасы, которые были у нас здесь, распределялись между городами на мысе и шли на обмен с теми, кто был по ту сторону канала. Но было важно, чтобы природные ресурсы не истощались сверх нормы, поэтому это контролировалось.

Я отвернулась от моста, и мой разум отвлекся от тех страшных воспоминаний. Мне сразу стало легче, и я осознала, что сегодняшний день предназначен для празднования, а не для печали и приступов меланхолии.

Добравшись до асфальтной дорожки, идущей вдоль канала, я остановилась, чтобы поправить веревку с рыбой на моем плече. Когда я была еще ребенком, дорожка была в прекрасном состоянии, газоны подстрижены, а асфальт ровным. Это было популярное место для прогулок, катания на велосипеде и утренних пробежек, также там собирались туристы, чтобы полюбоваться океаном и птицами, летающими над ним.

Теперь приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы избегать выбоины и обломки мостовой. Одной рукой я придерживала мой улов, а другая рука свободно качалась, ощущая щекотку от высокой травы, пока я держала путь к железнодорожным путям. Я шла по дороге около полутора километров, прежде чем добралась до леса.

Конечно, были места для рыбалки поближе к дому, но там не водилась такая крупная рыба, как та, что обитала в канале. Кроме того, мне нравилось смотреть на поверхность океана, которая переливалась всеми красками, и представлять, что никакой войны не было.

Тропинка под моими ногами была хорошо протоптана мной и моими соседями. Вокруг меня пели птицы, скрываясь в кронах деревьев, которые начали покрываться листвой. Я наблюдала за игрой теней на земле, когда деревья качали ветвями на ветру. Над моей головой крикнула белка и перепрыгнула с ветки на ветку. Задрав хвост, она спешила за другой белкой, которая убегала от нее.

Чувство умиротворения наполняло мое тело. Мои воспоминания из детства были о том, как меня успокаивала природа и как всегда тянуло к земле и ко всем ее обитателям. Близость с природой была для меня как бальзам, который заряжал меня энергией и возвращал к жизни. Но способы единения с природой у меня были довольно странные. Не удержавшись, я остановилась и приложила руку к стволу красного клена, листья которого были размером с мою ладонь. Я глубоко вдохнула и почувствовала, как жизнь течет по его стволу прямо в землю, в которую глубоко уходят его корни. Кончики моих пальцев приятно покалывало, и улыбка блаженства растянулась на моем лице, и я была готова поклясться, что чувствую, как ползают черви и букашки в земле.

Я не знала, слышат ли другие этот голос природы, и никогда никого не спрашивала об этом. Во мне было много странностей, о которых знали только мои близкие. Поэтому об этой своей особенности я не рассказывала никому.

Я даже не считала это странностью. Возможно это то, что испытывает каждый человек. Я всячески убеждала себя в этом, потому что я ведь тоже знала о своих друзьях и знакомых далеко не все, но все же сомневалась, что они испытывают нечто подобное.

Я неохотно оторвала свои пальцы от грубой коры. Странное чувство потери появилось во мне, но я продолжила свой путь. Я не могла позволить себе весь день простоять, прислонясь к клену. Даже те, кто любил и принимал меня с моими странностями, мог бы поместить меня в психушку, если бы я сутками напролет общалась с деревьями.

И я не винила бы их, если бы они так поступили.

Глава 2

Ривер

Вскоре тропинка вывела меня к задней части моего района. Выйдя на улицу, я направилась по направлению к маленькому серому дому, который был похож на остальные постройки на мысе, находящиеся в конце квартала. Я уже почти подошла к двери, когда услышала шаги позади себя. Обернувшись, я улыбнулась, увидев мою подругу Лизу, бегущую ко мне. Ее глаза цвета дубового листа блестели от радости, когда она увидела меня.