Непонятно.

Я… Я. Даже веточку на территории не посадила бы, не то что заборище. Чтобы вообще помех для просмотра не было. Да я бы рядом с домом маяк построила. Пусть светится и на земле, и в космосе. Все, абсолютно все должны будут знать, в каком доме сама Сажина живет. О, а рядом с дверью унитаз золотой стоял бы. Последний штрих, так сказать.

А тут… Скукота, да и только. Небось, по периметру верзилы со стволами ходят, и, если вдруг кто-то попытается близко к воротам подойди, все. Дротик в попу, и привет мусорке.

– Марусь, ты только глянь. Красота какая.

Где? Я кроме двух березок ничего не вижу.

– Угу, – мычу, а сама на Фила смотрю, мол, где обещанный замок? Принцесса тут, а королевского жилища все еще нет.

– Надеюсь, в этот раз ты не заберешься в мою комнату, – шепотом говорит парень.

– А что такое? Не понравилось под кровать щемиться? Не знаю, я до сих пор этот момент с гордостью вспоминаю.

Чего? Снова рычит?

Надо как-то решать проблему с его нервным состоянием. И я даже знаю как. Мамин сосед фармацевт-самоучка. Его как с работы уволили, так он в депрессию и впал. А потом, по его рассказам, конечно, нашел в какой-то газетенке верное средство по избавлению от стресса. Настойка зверобоя. Угу. Мужик каждое утро светился от счастья. Правда, спился вскоре. Видно, дозу увеличил. Но Довлатов мальчик правильный. С рецептом разберется.

– Когда-нибудь и у меня такие воспоминания будут.

– Не, Фил, даже не надейся.

– Посмотрим.

– Посмотрим.

В гляделки играем? Ха, у меня черный пояс.

– За дорогой следи.

– Вообще-то мы стоим, а твоя тетя Валя уже с моей матерью разговаривает.

Да? Вот черт рогатый, я из-за него все пропустила.

– Мог бы и сказать.

– Зачем? Я люблю, когда на меня девчонки смотрят. Не стал лишать себя этого удовольствия.

Да он… Да он…

Из машины он выскочил, нарцисс недоделанный.

– Валюша, как же я рада тебя видеть.

Ой, какая мамка у Довлатова красивая. Такая высокая, что я даже в прыжке до ее макушки не достану, вся такая статная, ухоженная. И взгляд добрый, слава богу. Пирожками собственного приготовления не накормит, конечно, но с легкостью посоветует, какие брюки подходят под блузку.

– Лиля. – Я никогда не видела, чтобы хозяйка плакала. Правда. Никогда. А сейчас смотрю, как она еле слезы сдерживает, и самой зареветь хочется. Такой момент трогательный, что я и забыла, кто со мной рядом стоит.

Женщины еще несколько минут обнимались, а потом меня своими глазными софитами осветили.

– А это Маруся моя, – бабуля тычет в меня пальцем, не отходя от сестры.

– Приятно познакомиться, Лилия Сергеевна.

Что?

Могу я быть нормальной. Не надо Филу так удивляться.

– Какая девочка хорошенькая, – обращается ко мне Довлатова.
– Спасибо тебе, Маруся, за все.

Я так и не поняла, за что она меня поблагодарила, но переспрашивать не стала. Они снова болтать начали, а я ж девочка воспитанная, никого не перебиваю. Никогда.

– Чего ж мы на улице стоим? В дом. Все в дом, – говорит гостеприимная хозяйка.
– Валюша, как же я соскучилась. А все эта чертова гордость. Прости меня, дорогая.

Батюшки. Не врали, здесь и правда дворец. Вот прям такой, который в фильмах показывают. С колоннами, арками, огромными окнами и… Это купол?

Серьезно?

– Понравилось? – спрашивает Филимон, когда мы все с места сдвинулись и в сторону двери пошли. Без понятия, как так получилось, что баба Валя про меня забыла, но идти мне пришлось в хвосте рядом с Филькой. – Дворец?

– Ты про домик? Ну, так себе. У нас дача такая же, может, чуть поменьше.

– Не сомневаюсь.

Это и правильно. Сажиной можно верить. Она никогда не врет.

А внутри-то как красиво. Если бы я в руках себя держать не умела, то уже давно визжала бы как истеричка. Кстати, хорошо еще, что я не инста-телочка. Не то бы заставила Довлатова фоткать меня у каждого квадратного метра.

Откуда-то раздавались голоса, и я напряглась, вспомнив про главу семейства.

– Папа твой там, да?

– Не понимаю, почему он тебя так беспокоит. Отец не кусается, Марусь. Будешь себя хорошо вести, и я не укушу.

Вы только посмотрите, как родные стены могут человека изменить?

Не укусит он, угу.

Зубов не хватит, чтобы мою шкурку прокусить.

Но встреча с его отцом меня все равно немного напрягала. Как вспомню, что я ему про его же сыночка говорила и ржала как лошадь, так еще раз улыбнуться хочется и тут же покраснеть. Чувствую, встреча будет фееричной. И баб Валя не спасет меня от рыка Фила. Она, вообще, кажись, забыла про меня. Утопала с сестрой и даже не обернулась.