Синий человек, покачиваясь в такт шагам, мирно спал в тени бананового зонтика.

Среди дня, когда солнце и впрямь становилось беспощадным, делали остановку. После легкого обеда все крепко засыпали. Через три часа поднимались и вновь отправлялись в путь, ни на шаг не отклоняясь от еще свежего следа, оставленного первым отрядом.

Когда наступал вечер, наскоро разбивали лагерь. Вот уж воистину: возможности человеческие неисчерпаемы! Вместо того чтобы замертво повалиться на землю и тут же уснуть, паталосы уходили на охоту. Час спустя они возвращались с добычей.

Недалеко от ручья разводили костер, готовили пищу и не спеша разбредались по своим местам. Лежа в гамаке, приятно ощущать тяжесть в желудке и смотреть на звезды, пока сон не сомкнет глаз.

Кроме всех своих достоинств, Генипа еще и прекрасно готовил. У путешественников не было соли, но зато он приправлял кушанья экзотическими* пряностями, так что самый изощренный гурман не придрался бы. Для белых друзей вождь старался особенно и всякий раз снова и снова удивлял их. Одна мысль о том, что на этот раз приготовит искусный повар, разжигала зверский аппетит.

______________

* Экзотический - причудливый, диковинный.

И только Феликс ел очень мало. Знатоку кураре еле-еле удавалось убедить его проглотить хоть несколько ложек рагу. Лихорадка терзала Обертена и лишала аппетита. У Генипы и на этот случай было средство. Он знал какую-то травку, которая увеличивала аппетит. После каждого ужина ему всеми правдами и неправдами приходилось уговаривать друга выпить лекарство, очень горькое, но, по утверждению Генипы, эффективное.

– Пожалуйста, выпей. И завтра сможешь съесть побольше.

И больной с трудом выпивал все до дна, к радости туземного лекаря. В эти минуты обычно невозмутимое лицо индейца озаряла загадочная улыбка.

Коротая время, болтали о разном, обсуждали происшествия, даже пели иногда, к величайшей радости паталосов. Особенным успехом у них пользовался рулевой.

Артур Ларош помнил все модные песенки, какие только приходилось слышать в разных концах света, не говоря уже о репертуаре парижских театров. Не было ничего смешнее, чем разительный контраст* между опереточными руладами**, которые мастерски выводил помощник механика, и его зрителями. Индейцы стояли неподвижно, их загорелые тела напоминали медные статуи. Слушали они, открыв рот и хлопая глазами.

______________

* Контраст - резкая противоположность.

** Рулады - быстрое, раскатистое пение.

Француз самозабвенно пел, и ночные звуки леса вторили ему. Ни одному, пусть самому искусному, художнику не под силу создать столь пленительную декорацию: сумерки, опушка леса и искры догорающего костра.

Пока пение продолжалось, все молчали и слушали, но стоило исполнителю умолкнуть, тотчас же начался негромкий разговор о том о сем.

Жан-Мари рассказал о гибели управляющего и о том, что Генипа теперь вождь паталосов. Артур знал об управляющем и о его жестокости лишь понаслышке. Рассказ о кровавой мести поразил его. Молодой человек вообще был в душе романтиком и обожал необыкновенные истории.

– Так ты говоришь, - переспросил он, - что эти молодцы съели своего бывшего вождя?

– Представь себе! Сожрали, как жирного борова.

– Я, конечно, не вмешиваюсь, но не могу не сказать, что у наших симпатичных друзей очень уж своеобразный взгляд на политику.

– А ты это называешь политикой?

– Ну, а как же? Смена династий*. Одного монарха свергли. Трон захватил другой. Как еще назвать такое событие? Конечно же это политика.

______________

* Династия - монархи одного рода, сменяющие друг друга на троне по праву наследования.

– Наверное, ты прав.

– Только политические процессы у них протекают, как бы это помягче выразиться, не совсем обычно. Хотя это дело привычки и нравов местных жителей. Однако мне все-таки кажется, что с людоедством необходимо все же бороться... А ты как думаешь?

– Я? Да я привык. За десять лет столько всего навидался!

– Скажи, а их много еще в этой стране?

– Людоедов?

– Да.

– Как тебе сказать... По-разному. Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным в индейцах.

– Не может быть!

– Точно. Рядом с ними можно прожить долгие месяцы и не подозревать, кто они. И в голову не придет, что у них такие своеобразные вкусы.

– Гастрономы...

– Если угодно, да - гастрономы. Живешь себе, живешь. Вдруг, в один прекрасный день, глядь: человек на вертеле.

– В таком случае им может прийти в голову попробовать котлетки и из нашего мяса или приготовить из нас копченый окорок с пряностями. Это уже будет не смешно.

– Не волнуйся! Мы вне опасности, ведь мы их друзья. Они съедают только пленников. Людей другой расы они употребляют лишь в том случае, если убили их за что-то. Понимаешь, должна быть причина.