— Готово, — Гиацинта встала, потянула Траппа за рукав, подталкивая его к зеркалу.

Он ухмыльнулся своему отражению.

В общем, всё было не так уж и плохо. Черты лица стали резче, подбородок тяжелее, брови лохматее. Несколько старых шрамов на щеке контрастировали с загорелой кожей, а глаза утратили ту знаменитую серебристую нежность, сражавшую некогда женщин. Они потускнели.

Гиацинта появилась рядом с ним в отражении, на фоне его массивной фигуры она показалась миниатюрной.

Двадцать с хвостиком лет, разделявшие их, стали достаточно очевидными.

— По крайней мере, вы больше не похожи на забулдыгу-разбойника, — удовлетворенно констатировала горгона. — Мне нравится ваша осанка. Этот разворот плеч…

Пробежавшись пальчиками по его рубашке, она вызвала целую толпу мурашек.

— Ваши горничные уже обыскали мою башенку? — спросил он чересчур резко. — Я могу подняться к себе?

Гиацинта и глазом не моргнула.

— Дадим им немного больше времени. Сделаете мне чай?

— Эухения! — завопил генерал.

Горгулья вздрогнула и отдернула руку.

— Мои перепонки, — сказала она с укоризной. — Оставьте бедную старушку в покое, я сама заварю.

Она загремела посудой, и так нелепа была эта женщина в своем роскошном платье на убогой кухне, что Трапп едва не бросился ей прислуживать.

Вместо этого он развалился в кресле у нетопленного очага, закинув ноги на другое.

— Итак, полтора года с Джонни. Как вы ладили?

— Он ел с моих рук, — откликнулась гематома. — Просил всюду следовать за собой. Вы знаете, он немного стеснялся шрамов от оспы…

— Оспы? Когда это король подцепил оспу?

— Почти сразу после коронации. Говорят, он ужасно тяжело болел и провел в постели несколько месяцев. А когда наконец излечился, то его было не узнать, так сильно болезнь изуродовала королевское лицо.

— Так ему и надо. Нечего хороших людей отправлять в ссылку.

— Конечно, со временем мази и целебные припарки чуть сгладили последствия болезни, но красавцем Джонни перестал быть навсегда. Я думаю, он поэтому так часто злился. В плохие дни люди старались не попадаться ему на глаза.

— Да неужели? Оспа испортила не только внешность, но и характер короля?

— Понятия не имею, — Гиацинта протянула генералу чашку с чаем, — я знала его только таким.

— А как вы справлялись с его приступами гнева?

— С любовью, — в голосе горгоны не была ни на намека на игривость. Она села в свободное кресло и тоже вытянула ноги, устроив свои невообразимые туфли прямо поверх генеральских сапог.

Сегодня чулки были изумрудными.

— Мы играли в шахматы, или я ему пела, или мы отправлялись на рыбалку. Рыбалка всегда помогала.

— Занятно, — сам себе сказал Трапп.

— А вы, оказывается, интересный мужчина. Не красавец, но этакий типаж сурового героя. Как это вам удалось избежать женитьбы?

— Я был очень ловок, милая.

Она засмеялась.

— И эта жена посла… из-за которой вы загремели в ссылку… стоила она того, чтобы сломать из-за неё свою жизнь?

Перегнувшись через подлокотник, Трапп поставил пустую чашку на пол.

— Хорошенькая кудрявая блондинка. Она часто и с удовольствием смеялась. Всем нравятся веселые женщины и не каждому — мегеры.

— Прозвища на букву «г» закончились?

— Мой словарный запас не бесконечен, граната.

— Скажите, — спросила Гиацинта, — если король окажет вдруг вам милость и призовет в столицу… что вы будете делать?

— Продолжу служить короне, — пожал плечами генерал.

— У вас что, совсем нет гордости? — возмутилась она.

— Я давал клятву. И защищал бы щенка до последней капли крови. Так что, как знать, возможно, ссылка изрядно продлила мои дни.

— Не сильно вас это радует, верно? Как это вы не спятили от скуки за столько лет?

— На одном чае я бы точно не протянул, — усмехнулся Трапп. — К счастью, у меня было много лекарства. Очень крепкого.

— Карты? Охота?

— Ненавижу охоту.

— Как странно. Мне казалось, мужчины вашего типа обожают охоту.

— Мужчины моего типа? — изумился Трапп. — Я ненавижу убийства ради убийства. Это просто вам с мужьями не повезло.

— Возможно, — кивнула горгона мрачно.

— Крауч был жесток с вами?

Она поморщилась и встала.

— Все мужчины жестоки по своей природе, разве нет?