Я не стал ни чего говорить, либо делать. Мне было интересно, как себя поведет лисичка. Спустя полчаса она все еще сидела на том же месте, обнимая собственные коленки и опасливо поглядывая на меня. Иногда она отвлекалась, когда приходили скелеты с добычей.

Спустя еще половину часа, я потерял бдительность и задремал. Проснулся лишь под вечер. И нет, инородных объектов в жизненно важных органах я не обнаружил. И да, я мог спать в любое время сколь угодно долго.

Когда проснулся, то застал забавную картину. Лисичка, которой явно надоело сидеть на одном месте, сместилась к трем заполненным травами мешкам и оттуда, виляя хвостиком, наблюдала за тремя скелетами, находящимися в режиме ожидания.

Они играли в «Камень, ножницы, бумагу». Проигравший, тут же получал удар по черепушке, из-за чего его челюсть забавно прищелкивала. Кстати, именно эти прищелкивания меня и разбудили.

«Хм, видимо, Время Жатвы вообще никак не ограничено по времени», — я заметил, что скилл до сих пор был активен, правда, прибавки толком не давал, ибо Уровень Боли был всего в районе 2.

Причем уровень боли был от окружающих.

«Похоже, у нее что-то болит», — подумал я, взглянув на лисичку. — «Блин, а какое мне вообще до нее дело?»

Я встал и направился в сторону, где лежали мешки с травами, и сидела лисичка. Та сразу же услышала мое приближение и сильно напряглась. Она перестала вилять пушистым хвостиком и как-то виновато опустила взгляд.

Когда я взглянул в мешки, то понял причину такого поведения. Все травы были отсортированы, очищены и аккуратно сложены.

— «Эээ…», — удивлено протянул я, почесывая затылок. — «Спасибо, наверное…»

Лисичка улыбнулась и легонько завиляла хвостом, но тут раздалось урчание. Девушка виновато опустила ушки.

«Так вот он что. Она просто голодная», — понял я причину боли. — «Ну, думаю, можно ее и покормить, тем более она тут с травами разобралась без всяких просьб»

Порывшись в своей небольшой походной сумке, я отыскал завернутую в чистую ткань большую лепешку с вяленым мясом и травами. Отломил половину и протянул лисичке. Та неуверенно взяла ее в руки.

Я спокойно начал есть свою половину лепешки. А вот лисичка даже не откусила и кусочка от своей. И лишь печально на нее смотрела.

— «Почему не ешь?»

— «А можно?», — недоверчиво спросила она.

— «А для чего я еще мог тебе ее дать?», — непонимающе спросил я.

— «Ну, обычно люди так издевались надо мной. Давали еду, а потом били, если я начинала есть», — тихо пробормотала лисичка.

— «Ешь, я не стану вытворять подобного», — успокоил я ее.

Она вновь недоверчиво глянула на меня, после чего вцепилась белыми зубками в лепешку, зажмурив глаза и поджав уши в ожидании удара. Но, когда того не последовала, то удивленно приоткрыла левый глаз и уставилась на меня.

Милейшая картина. Прелестная мордашка с приоткрытым глазом, удивленно поднятыми лисьими ушками и лепешкой в зубах.

— «Ешь-ешь, никто тебя не тронет», — улыбнулся я ей.

Она, наконец-то, поверила и стала с упоением жадно грызть лепешку. На ее милой мордашке появилась счастливая гримаса.

«И как вообще можно так издеваться над столь милым созданием», — не сказал бы, что разозлился, но неприятный осадок все же возник в сознании. — «Правда, что люди самые злые и жестокие создания творца…»

Пока лисичка жевала лепешку, я перевызвал скелетов, заменив травников защитниками, повесил на них сумки с травами и направился в сторону города. Девушка подскочила с места и побежала за мной.

— «Не надо идти за мной. Мне попутчики не нужны. За помощь с травами спасибо, и, надеюсь, лепешки хватит как оплаты. Если нет, то подходи утром к гильдии наемников, и я поделюсь 10 % выручки, но со мной идти не надо», — остановил я ее.

Лисичка поникла и осталась на поляне, наблюдая за тем, как я удаляюсь.

У меня всегда был жесткий жизненный принцип: Не тянуть за собой людей ни вверх, ни вниз. Возможно, я просто боялся ответственности, а может просто не хотел смотреть на страдания товарищей и близких людей, ибо все всегда заканчивается одинаково. И хэпи энд лишь утопичная мечта, что служит мотивацией для людей не бросать то, что дорого и стремиться к счастью. Кто-то это осознает, кто-то нет. Но суть едина, жизнь — это синусоиды взлетов и падений. У каждого они свои, уникальные, но точкой прерывания у всех всегда является нуль — смерть, пустота и вечное ничто. И каждый раз, когда график проходит через эту точку, прежняя часть человека умирает, а в конце жизненного пути, график просто останавливается в этой точке. А может я, и ошибаюсь, ведь умерев дома, я появился в этом новом мире. Но свои принципы менять пока не готов.