– Не-е-ет. Ни за что на свете! – я расхохоталась, радуясь забаве.

– Ну же, покажи, – снова попросила Катарина и потянулась ко мне. Я извернулась и взвизгнула, неудачно задев бедром рабочий стол, на котором опасно зашатались расписная высокая ваза для сухоцветов и глиняный горшок под молоко.

Не сговариваясь, мы кинулись спасать посуду и, убедившись, что ни один кувшин не разбился, с облегчением выдохнули. Едва я заметила на полу брошенный вязаный мотивчик, как его тут же подхватила Катарина. Все еще обнимая вазу, я смотрела как она разглядывает мое плетение и качает головой. Да уж, мы с халтурой на одной ноге! А что поделать, если совершив ошибку, мне лень распускать целый ряд, а маскировать – опыта не хватило. А если ошибок не две и не три?..

Я улыбалась во сне. Каким-то непостижимым образом мама привила мне любовь к своему дару, научила быть внимательной к мелочам, подчеркивать их естественную красоту и не лениться.

Катарина…

Кривая ее судьбы затянулась смертельной петлей. Милый сердцу уголок обернулся загробной обителью. Мама больше не смеялась. Она смотрела на меня с затаенной болью и дрожащей влагой в глазах. Ресницы сомкнулись. Она отвернулась к окну, беззвучно оплакивая радость нашей встречи. Встречи, призванной стать последней…

Я потянула к ней руки и… на мои ладони опустился серый пепел.

Вдруг, резкий удар в стекло создал острое ощущение, что я совершаю непростительную ошибку, что открываю дверь, которую следовало держать закрытой. Страх иглами вонзился в тело. Тень, просочившаяся сквозь стену, оплывала мамины плечи, подрагивая клочьями черного тумана.

Стены, круглый столик и пол – все со скоростью ветра покрылось черной коркой и пыхнуло грибными спорами. Желтой сукровицей растеклась вязаная салфетка. Глиняные кувшины изошли трещинами и осыпались пылью. Уродливой плесенью заросла печь, тело маленького паучка вывернуло наизнанку. Отовсюду сочилась черная муть. Струящийся по полу непроглядный липкий туман все ближе подбирался к моим ногам и, собираясь в единое целое, обретал форму мужского тела. Странное месиво, словно потешаясь над моим бессилием, мигнуло змеиными глазками и обожгло своим дыханием.

– Ты виновата в ее смерти, – затрещал проклятый мрак, так что зашевелились все волоски на моем теле.

– Нет, – ужаснулась я.

– Если бы не ты, твоя мать была бы жива. Ты виновна в ее смерти.

В подтверждение его слов каркнул ворон, сидящий на плече Катарины, которая чистым видением с высоты опустилась в глухую и чуждую ей бездну.

– Нет. Нет, – кричала, отказываясь верить его словам. – Это не я. Это не моя вина!

Вскрыв мою душевную рану, заполнив сердце болью, а разум сомнениями, демон преисподней, крещеный кровью бесчисленных жертв, темный Лег, имя которого я знала, но боялась озвучить, с легкостью обрел надо мной власть.

…Келлах.

– …я могу ее вернуть.

По воле кукловода, умело вплетающего в сон нити грез, Катарина улыбнулась своей любящей улыбкой и протянула ко мне руки, желая покрепче прижать к сердцу.

– Это так просто, – мрак затрещал и отступил в сторону, позволяя мне без помех шагнуть к маме и упасть в ее объятия.

Грудь словно сдавило тисками и я тяжело выдохнула. Так нестерпимо захотелось почувствовать ласку маминых рук! На миг мне показалось, что только в ее объятиях я смогу обрести спокойствие. Больше не придется никуда бежать, прятаться, бояться. Исчезнет бессмыслица, переполняющая мою жизнь, и все будет как раньше…

– Как раньше уже не будет, – эхом вторила я своим мыслям. – Ведь даже самым сильным магам не повернуть время вспять.

Лег рассмеялся каким-то ненормальным ядовитым смехом.

– Все еще думаешь о хорошем? Ты никогда не найдешь покоя в этом мире. Ты обречена на вечные скитания. Травля, которую тебе устроит Совет, измотает твое тело, неизвестность сведет с ума, отчаяние разорвет сердце. С каждым следующим шагом ты будешь опускаться все ниже и ниже, пока не окажешься на самом дне пропасти и вот тогда ты пожалеешь, что отвергла мой дар. Ты обо всем пожалеешь, когда попадешь в лапы жестокого и расчетливого Совета. Но… пока тело твое чисто, а душа подобна белой лилии, я даю тебе шанс…

Он не успел договорить. Неожиданно уродливый мир взорвался и осыпался. Нечто необъяснимое стерло отвратную картину, выдергивая меня из мерзкого сновидения, и в ужасе я распахнула глаза. Уродливыми ветками по стене расползались трещины. Оглушенная и охваченная ужасом, я вскочила с кровати и тут же раздался второй, более мощный взрыв. Все здание общежития задрожало. Взвизгнув, я свалилась на пол. На голову посыпалась побелка, глаза резанул едкий порошок. Сердце ухнуло в пятки. Я, как была босиком и в ночной рубашке, рванула к двери, кутаясь в образ толстушки.

Плохо соображая, я что было силы навалилась на дверь, но она так и осталась закрытой. Нащупав в замочной скважине ключ, я трясущимися руками провернула его и настежь распахнула дверь, вываливаясь в коридор.

– С дороги!

Не успела я опомниться, как силач-тренер впихнул меня обратно. Я было открыла рот, как устремившись в конец коридора мимо меня пронеслись ректор в одних штанах и профессор Хидден в ночном колпаке и полосатом халате. За ними, шаркая слетающими тапочками, бежала госпожа Шилла.