Такая маленькая и несчастная, что у меня сердце разрывается от боли – присаживаюсь на корточки возле девушки и вытираю слезы с ее лица подушечками пальцев.

– Артем, - она начинает рыдать, а я чувствую себя последним подонком, что довел ее до такого состояния.

– Катюш, ну прости меня, – усаживаюсь на кровать рядом с любимой женщиной, удерживая ее лицо в своих ладонях, однако ее истерика лишь усиливается.

Катя садится рядом и утыкается лицом мне в грудь, обнимая за плечи, а я глажу ее по спине, волосам, целую в макушку и пытаюсь успокоить, тихо произнося весь романтический бред, который так уместен именно сейчас.

– Ты не виноват, - моя жена всхлипывает, отрываясь от меня и пытаясь заглянуть в глаза, при этом свои постоянно опускает в низ. – У нас ничего не получилось, - воет, протягивая последнюю букву “о”, а у меня вырывается лишь тяжелый вздох облегчения.

Ну, слава Богу, теперь хоть знаю причину и ее двухдневного плохого настроение, и внезапно сорвавшейся истерики – понимаю ее состояние, потому что она так хотела забеременеть побыстрее, однако это ж еще не конец.

– У нас все обязательно получится, - шепчу ей на ушко, а Катя в ответ резко выпрямляется, впиваясь в меня взглядом. – В следующем месяце, - добавляю на выдохе, наблюдая, как моя жена прекращает плакать.

– А если нет? – не унимается Екатерина, ища ответы на все свои вопросы в моих глазах.

– Получится, - произношу это слово с небольшим нажимом, снова заставляя жену спрятать лицо у меня на груди. – Я тебе обещаю, - закрываю глаза, мысленно моля Бога, чтобы помог мне исполнить данную клятву.

Иначе на следующий месяц меня снова ждет истерика, если вдруг снова не получится, но сейчас я гоню все неприятные мысли прочь, настраиваясь на позитивный лад…

Через неделю мы переезжаем в собственную квартиру – глаза Кати блестят, так как у нее появляется занятие по благоустройству нашего жилья. Пусть лучше бегает по магазинам, чем постоянно копается в себе, придумывая всякие небылицы. К тому же, из Москвы возвращается Ермолаева, и первым делом вытягивает мою супругу на обещанный шоппинг.

– Кредитку пополнил? – шепчет мне Ленка на ухо, когда после получасовых уговоров Катя сдается под нашим напором и отправляется переодеваться.

– Сделай так, чтобы она улыбалась, - протягиваю подруге карточку, задерживая ее в руках и встречаясь взглядом с прекрасной Еленой.

– Да поняла я, поняла, - она улыбается мне на все свои тридцать два зуба, и вырывает кредитку из моего захвата. – Через два дня жду вас у себя в агентстве. Сделай так, чтобы для Кати это стало сюрпризом.

– А что там? – я приподнимаю одну бровь в немом изумлении, на что моя подруга детства лишь фыркает.

В данном случае допрос с пристрастием не имеет смысла, так как упрямство Ермолаевой может фору дать даже мне, поэтому лишь улыбаюсь в ответ, в голове придумывая, как бы затащить Екатерину в нужное место и в нужное время…

– Закрой глаза, - поворачиваю голову в сторону жены, когда наш внедорожник останавливается на красный свет.

– Артем, - она откидывается на спинку кресла, тяжело вздыхая. – Мы же не в детском саду.

– Если я не устрою тебе сюрприз, то Ермолаева меня убьет, - приходится сделать мученическое выражение лица, чтобы Катя поверила.

Смешок, пару фырканий, и моя супруга соглашается подчиниться, открывая глаза лишь в студии, куда нас заводит Елена.

– Фотосессия на двоих – мой свадебный подарок, - расплывается в улыбке моя подруга, а Катя лишь округляет глаза в ответ.

– Вау! – вырывается у нее, когда она внимательно рассматривает помещение, кучу всяких предметов, название которых лично мне не известны, а после… с восторгом смотрит на меня.

И за этот взгляд полный любви и нежности я готов простить ей все обиды, сомнения, а так же расцеловать Ермолаеву в обе щеки – вот это, я понимаю, настоящая подруга!

Мы переодеваемся в джинсы одинакового бренда, а так же футболки, которые обтягивают тела. Черт, от сексуальной попки Кати, а так же выреза на груди реально сносит крышу, а желание постепенно возрастает до немыслимых пределов, и когда я становлюсь за спиной своей супруги и пристраиваю свою широкую ладонь ей на живот, то думать ни о чем другом, как о теле своей любимой женщины, просто не получается.