– Но взяла.

– Хочешь, выскажу тебе свою благодарность сломанным носом?

Крис хихикнул, и его серьезности поубавилось. Мгновенно расслабившись, он снова подошел ближе, а я инстинктивно подалась назад – как два магнита с одинаковыми полюсами, отталкивающиеся друг от друга.

– Почему ты так категорична? – вдруг спросил он, и я едва не прыснула со смеху, поражаясь тому, как он додумался спросить о таком. – Дело даже не в плате за спасение. Я сказал так, чтобы заставить тебя задуматься… Сама поразмысли: здесь безопасно, много людей, тут ты найдешь полезное для общества занятие. У нас ты выживешь, понимаешь?

МЗВ. Точно. Черт бы его побрал!

– В чем смысл выживания, если я позволю своей семье умереть? – И, поймав на себе многозначительный взгляд Криса, я неохотно добавила: – Если они еще не мертвы, конечно.

– Если и впрямь нет, – прошептал он, – то ты всегда успеешь к ним вернуться. Либо они спят, либо обратились в банши. И Мэл до сих пор не осмотрела твою руку, – он кивком указал на мою неуклюже замотанную ладонь, и я тут же спрятала ее за спиной. – У тебя травма, нет оружия и нет никаких сил, включая моральные. Побудь с нами хотя бы неделю, а дальше решишь, заметано?

Я должна была признать, что в речах Криса таился некий соблазн. Почему-то он очень хотел, чтобы я осталась, и от этого остаться хотелось и мне. Полные губы, обаятельная улыбка… Я чувствовала, что вот-вот сломаюсь и дам слабину. Заметив это, Крис ловким движением стянул кевларовую перчатку и протянул мне правую руку в знак доверия. Кожа у него оказалась чуть шероховатой, а пальцы горячими – я почувствовала все это тогда, когда все же пожала ее в ответ, приняв решение, желанное сердцу, но отвратное рассудку.

– Заметано.

Я не помню, как Тото – непричесанный молчаливый брюнет, который вечно бегает за Крисом, как собачонка (не потому ли его прозвали Тотошкой?) – проводил меня до корпуса с душем. Вода приятно окатывала тело, отвыкшее от хороших условий и чистоты. В первые минуты она без конца окрашивалась подо мной в грязно-коричневый цвет с алыми проблесками – остатками запекшейся крови Верити и немного моей собственной. Тугая повязка с терпкой мазью на руке, которую я все-таки позволила наложить Мэл, мешала мыться, но душистое лимонное мыло меня раздобрило. Божественный запах!

Чем светлее становилась моя кожа под воздействием мочалки и пены, тем больше прояснялся мой разум. Вместе с грязью я будто избавлялась от ненужных мыслей.

«Ни о чем не беспокойся. Наслаждайся цивилизацией, пока можешь. Ты найдешь семью. А сейчас просто расслабься».

Сложно было сказать, когда я принимала нормальный душ в последний раз, не считая ванны, набранной из дистиллированных бутылок. Сейчас вода тоже шла с перебоями, – прохладная с совсем холодной, холодная с кипятком, – но все-таки это был настоящий душ. С тем самым цитрусовым мылом, шампунем и махровым полотенцем, в которое я завернулась после того, как окончилось мое получасовое омовение.

Переодевшись в чистую одежду, я в счастливом беспамятстве дошла до палаток. К тому моменту стояла уже глубокая ночь, и я добиралась на ощупь. Упав без разбора на первую же кровать, я обняла подушку и молниеносно уснула.

Еще никогда я не спала так крепко, особенно в окружении незнакомых мне людей. Все испортила лишь вспышка боли, от которой я проснулась. Лоб, от висков до самого затылка, горел огнем.

– Ой! – вскрикнула я, тут же распахнув глаза. На моем животе лежал кулек с печеньем, ананасовым соком и крекерами, прилетевший мне прямо в голову.

– С добрым утром, – хмыкнула Барби, стоящая в центре палатки со скрещенными на груди руками. – Это моя постель.

Я сонно сощурилась и, приняв сидячее положение, проследила за взглядом Барби. Она смотрела аккурат на ту постель, что я заняла ночью в полуобморочном состоянии.

– И поэтому надо швыряться в меня завтраком? – буркнула я, растирая ноющий лоб. – Извини. Я не знала. К сожалению, экскурсия не входила в мой вчерашний урок по правилам постапокалиптического мира.

Барби поморщилась и проигнорировала замечание. Я встала, смяв под собой одеяло, и невольно засмотрелась на него. Розовое с вышитыми ромашками. Переносицу наполнил цветочный аромат. Блондинка с именем Барби и розовым одеялом…

– Уже девять утра, – нарушила она ход моих мыслей. – Грейс ждет тебя снаружи. У тебя есть пятнадцать минут на завтрак. Поторопись!

Сверкнув на меня сапфировыми глазами, Барби направилась к выходу из палатки. Прямой хвостик на затылке, в которой были затянуты ее волосы, вилял из стороны в сторону на каждом шаге. Прежде я не приглядывалась к ее лицу вблизи, но теперь же заметила: ни грамма косметики, но и без того чистая кожа, броские черты. Виски с обеих сторон выбриты, а перегородку заостренного носа украшало маленькое колечко.