Разведчики выжидали в траве. Потом отправились дальше, наблюдали, как по полю в сторону опушки движется штабной «Опель». В салоне просматривались вожделенные офицерские фуражки. Легковушку сопровождал единственный мотоцикл с двумя членами экипажа и без пулемета.

Мурашки поползли по коже. Шубин шепотом отдал приказ: атакуем за поворотом, когда скорость будет невысокой, из пистолета – по водителю, сопровождающих выбросить из мотоцикла и ликвидировать ножами… Все приготовились, должно получиться. Посторонних в округе не было…

Но вдруг, так некстати, ползущая по полю легковушка сменила направление! Она прошла развилку, скрытую за высокой травой, и теперь направлялась совсем в другую сторону! Разведчики со злостью стали кусать губы, они видели, как в ста метрах от них следует по дуге маленькая колонна. Атаковать с такой дистанции? Это значило положить половину группы, ведь быстро не добежишь…

– Не везет нам, товарищ лейтенант, – вздыхал Шлыков. – А что мы хотели? Это место нерыбное, в третий раз сюда приходим, и опять не клюет…

Мысль устроить засаду на обратном пути в голове не утвердилась. Открытое поле – слишком рискованно. Продолжили движение вглубь захваченной противником местности. Пробежали логом между полевыми лагерями, рискуя нарваться на патруль или праздных зевак в мундирах «фельдграу».

Деревушка Беженка раскинулась в низине под обрывом, увенчанным монументальными соснами. Деревня была небольшая, но симпатичная. Крыши домов прятались за фруктовыми деревьями. Набирала цвет рябина, рассыпала оранжевые блестки.

На околице в широком проезде стоял трехтонный грузовик с отброшенными бортами. Солдаты без головных уборов с засученными рукавами загружали в кузов полевые минометы. Серых мундиров в деревне был явный переизбыток. Стояли гужевые повозки, с них стаскивали какие-то ящики. За пределами околицы ходили часовые с собаками. Овчарка чуть не сорвалась с поводка! Метнулась вперед, угрожающе зарычала. Гренадер с автоматом за плечом натянул поводок. Овчарка вскинулась на дыбы, как лошадь, истерично залаяла.

Холодок побежал по позвоночнику, неужели почувствовала чужаков? Упитанная полевая крыса кубарем выкатилась из канавы, шмыгнула в траву. Раздался дружный гогот. Военнослужащий цыкнул на собаку, та поджала хвост, вернулась к хозяину. На шум из крайней избы выглянул темноволосый офицер в расстегнутом кителе, помаячил и убрался.

Во дворе курила солдатня. Вдоль дороги к колодцу семенила женщина в длинной юбке. Голова, повязанная платком, была опущена. Немцы принялись задирать женщину, шутливо перебегали дорогу перед ее носом. Кто-то хлопнул в ладоши у самого уха, радостно засмеялся, когда женщина втянула голову в плечи. Об опасных последствиях встречи с пустыми ведрами эти неучи, видно, не знали.

– Ничего себе, – пробормотал Сергей Герасимов. – Да этих упырей тут не меньше роты, до утра не управимся. А еще водители кобыл, грузовиков, расчеты батареи… Замаемся штурмовать избушку. Этот обер-лейтенант тоже не бог весть какая птица.

– Что у нас еще в округе? – Шубин оттянул рукав и посмотрел на часы. Соваться в деревню было неуместно. Любые жертвы должны иметь смысл. Пару дней назад в деревне не было немецких войск, а теперь приперлись.

– К северу еще две деревни, – подал голос Бурмин. – Туда от Беженки ведут проселочные дороги. Пронино и Камышовка. Первая – еще ничего, нарядная такая, а вторая – дыра дырой…

– А ты откуда знаешь?

– Так отступали мы через эти деревни, товарищ лейтенант. Я тогда еще не был в разведке, служил в 235-м полку товарища Антонова… он, кстати, погиб, когда мы из Пронино уходили. Пятились под ударами, за каждый клок земли хватались, а толку? В полку триста бойцов осталось, и тех потом танковой колонной разрезали да в лесах добили. Нас в районе Ельни человек тридцать из леса вышло. Примкнули к остаткам механизированного полка – и дальше на восток покатились. Так мы эту местность досконально изучили. До Пронино километра четыре, Камышовка – дальше.

– Почему раньше не говорил?

– Так вы меня не брали с собой, – удивился Бурмин. – Сегодня впервые во вражеском тылу. Арефьев ногу растянул, вы меня и назначили вместо него.

Да уж, действительно…

Продолжили наблюдение. Со стороны восточной околицы подошло отделение солдат, расположилось напротив избушки. Появился обер-лейтенант, стал совещаться с унтером. У колодца раздетые по пояс солдаты обступили женщину. Но особо руки не распускали – искоса поглядывали на командира. Пузатый немец отобрал у сельчанки ведро, окатил свой торс – если то, что находилось под подтяжками, можно было назвать торсом. Сослуживцы засмеялись. Толстяк отбросил пустое ведро, с пренебрежением глянул на товарищей. Женщина сообразила, что зря пошла за водой. Подхватила упавшее ведро, засеменила прочь, втягивая голову в плечи. Солдаты скалились ей вслед, кричали что-то скабрезное.