***

– На наш лагерь напали! – Только главарь второй группу разбойников увидел то, как солнце застилают тучи, прокричал он. – Поспешим! – Сразу же приняв единственно верное, как он сначала думал, решение, добавил главарь и побежал впереди всех, намереваясь прийти на помощь как можно скорее.

Пробегая по ранее вытоптанной лесной тропинке, по которой рейдерские группы обычно вели свою добычу и доставляли припасы с помощью лошадей, Генри, главарь второй группы рейдеров или разбойников в простонародье, по крепче перехватив свое любимое мачете из орихалка, думал о своей жене и дочери, которые сейчас находились в лагере. Он молился, чтобы первая рейдерская группа сейчас находилась в лагерь, ведь силами того небольшого отряда, который обычно оставался на страже лагеря, никаким образом нельзя было защитится от нападающих, которые могли изменять погоду. Как человек, который ранее являлся капитаном рыцарей в Торговой Федерации, Генри знал, что маг, обладающий такой силой, попросту не может быть остановлен лишь небольшим отрядом из двадцати человек, для усмирения такого монстра нужно, по меньшей мере, человек семьдесят.

– Держитесь, я уже рядом. – Прошептал Генри. – Еще чуть-чуть и я помогу вам. – Также тихо добавил он…

…

– Нет… - Но уже через две минуты бега на полной скорости, Генри понял, что всё бесполезно. Стоило ему только взглянуть на возвышающуюся семиметровую каменную стену, огораживающую лагерь выживших от зеленого леса, как все силы покинули его тело. Если маг может изменить погоду, почти безостановочно бить по земле молниями и даже воздвигать такие стены, то у него, как у просто капитана рыцарей с огненным и воздушным атрибутами, нет никакого шанса против него. – Нет… - Но даже зная это, Генри не сдавался. Переборов себя и подавив свой страх в зачатке, он пошел вперед и остановившись напротив стены на расстоянии вытянутой руки, схватил свое мачете обоими руками. Влив всю магическую силу, которую он сейчас имел в мачете и усилив удар огненным атрибутом, Генри ударил.

*Буум*

Прозвучал звук удара, раскаленного метала о камень, но, в конечном итоге, метал проиграл. Орихалковое мачете, которое идеально сочеталось с огненным атрибутом и даже немного усиливало его, оставило на каменной стене лишь тридцатисантиметровую, обгорелую “рану”, которая толком и не повлияла на прочность самой стены. Но с другой стороны, Генри, который потратил почти все свои силы на один единственный удар, лишился не только маны и почти все выносливости, но и своего любимого мачете. Расправленный и сильно деформированный метал, который ранее являлся искусно выкованным лезвием, сейчас больше напоминал орихалковые кляксу, медленно капающую на землю.

– Нет… - Не обращая внимания на то, что обе его ладони сильно пострадали из-за огня, Генри расплакался из-за потери единственного оружия, которое могло хоть как-то помочь ему проникнуть внутрь лагерь и попытаться спасти свою семью.

– Босс! – Но долго плакать Генри не дали, только он подумал о том, что маг может сделать с его семьей, как вдруг позади него, со стороны леса, откуда он сам недавно вышел, послышался голос его подчиненного. – Мы отстали… - Виновато добавил мужчина и почесав свой затылок, посмотрел сначала на своего босса, держащего в обгорелых руках остаток меча, а потом и на стену с небольшой трещиной тридцати сантиметров в глубину и метра и длину.

Но не успел он и слова сказать своим товарищам, которые догнали его позади, как поднялось густое пыльное облако, а вслед за ним, весь лес заполнился громыхающими звуками падения стен на землю и ударов молний, бьющих по недавно отстроенным домам выживших, чьи души уже отправились в Адскую пучину. Неверие и страх, которые заполонили глаза Генри, вмиг рассеялись, ведь только он посмотрел на то, как каменные стены упали, он отбросил остатки своего любимого мачете в сторону и побежал внутрь лагеря.

Не обращая внимание на боли по всему телу, на отсутствие маны и то, что у него нет какого-либо оружие, Генри пробежав через бывшее ворота, которые лично возводил несколько лет назад, огляделся. Картина, которая предстала перед его глазами, заставила его сердце пропустить несколько ударов, а волосы посидеть.

Полное уничтожение. Сокрушение. Аннигиляция… Божья Кара за все их грехи…

Только так он мог описать то, что увидел собственными глазами.

Уничтоженные множественными ударами молний и сожжённые появившемся огнем каменные фундаменты и деревянные стены домов. Разорванные на части, без возможности даже воспротивиться воле господа, останки людей, раскинутые по всей улице. Сцена, словно списанная с первой страницы Адской Библии, написанное несколько столетий назад одним из дьявола поклонников – Фестиваль Ада на Земле.

– Дорогая… мои любимые… нет… за что? Почему? Почему именно вы? – Потеряв всякую связь с рациональностью, Генри, словно живой мертвец, не обращая никакого внимания на то, что может погибнуть сам, пошел к своему полуразрушенному и всё еще горящему дому. Его разум помутился, его глаза потеряли всякий жизненный свет, его тело отказывалось слушаться команд хозяина, но, даже в таком ужасающем состоянии, когда тело не хочет идти вперёд, а разум отказывается принимать реальность, он упорно пытался попасть в свой дом. – Мои любимые… Почему? Как это могло произойти? – Уже увидев своими безжизненными глазами, свой ранее прекрасный и красиво украшенный, как снаружи, так и изнутри дом, всё продолжал лепетать себе под нос Генри. – Почему именно с вами? За что? Что я сделал не так? – Всё пытаясь понять, в чём он виноват, в чём он провинился перед господом, что он решил ему так отомстить, тихо проговаривал про себя Генри, ибо в глубине души он понимал, если перестанет говорить и задавать себе вопросы, то, в конечном счете, он полностью потеряет себя, перестанет быть человеком… - За то, что я не останавливал своих подчинённых? За то, что не спас ту маленькую девочку и её брата? За… за… за… - Медленно перечисляя причины, почему Бог мог наказать его, Генри вдруг увидел то, что поставило его на колени.

Оторванная от тела голова с полностью выгоревшей кожей и выпавшими на землю, и чудом не сгоревшими в огне глазами. Генри, с его безжизненными и залитыми слезами глазами не мог сказать, правда это его жена или нет, но для него, человека, который уже смирился с участью его жены, дочери и своей собственной, это уже не играло никакой роли. Единственное, что он хотел сделать, это в последний раз увидеть своих любимых, даже если это будут отдельные части тела, даже, если от них остались только пятна крови, он просто хотел их увидеть.