— Теперь они будут оберегать твою жизнь от всех опасностей этого опасного мира. Лучшее, что я могу подарить своему братику! — радостно произнесла девушка.

Только вот Икари знал какая эта расчетливая стерва и садистка. Она всю жизнь его тиранила и делала с ним что хотела, он надеялся на какую-никакую свободу после свадьбы, но эта иллюзия только что разрушилась на его глазах.

Мало ему было таких моментов с ебанутой сестрой извращенкой, которая периодически насиловала его и заставляла исполнять все её прихоти. От лизание её щели до нахваливание своей «любимой сестренки».

— Ладненько, братик, знакомься со своими телохранительницами, они теперь будут с тобой и днём, и ночью! А мне пора, дела-дела! — весело произнесла девушка и выпорхнула из апартаментов принца.

Следовать совету-приказу у принца желания никакого не было. Поэтому его взор вновь упал на шпили башен. Ему так хотелось улететь подальше от этой жизни. Зачем ему трон? Золото? Когда нет никакой свободы!

Неожиданно принц вздрогнул. Он отчетливо заметил, что в нём что-то изменилось. Икари попытался нащупать в себе изменения, но ничего необычного сознание не нашло. И он расслабился вновь рассматривая птиц, только вот в его голове заиграла мелодия, а потом появился голос, который в его голове запел:

«Маленький принц с башни

Огромного замка смотрел на птиц

Мечтая, что однажды с ними он полетит,

Расправив крылья в далёкие дали».

Текст и смысл песни начали резонировать с мыслями Икари. Потаённые желания заиграли галлюцинациями. Он замер, жадно вслушиваясь в медленно текущие строки:

«И птиц просил, чтоб подождали,

Но они улетали без него опять, и их нетрудно понять.

У птиц слишком плотный график,

Принц не впишется в их трафик, да ну его нафиг».

Грусть затопила сознание принца, тот попытался было возразить такой судьбе, но пристальные наблюдательницы заставляли его вести в привычных рамках, иначе сестра его запытает, а потом…

«А принц кричал им вслед с башни:

«Зачем мне золото и бумажки;

Зачем мне руки, зачем мне ноги,

Если я одинокий, я такой одинокий?»».

Дальнейшая мысль прозвучала синхронно со строчкой песни:

«Я такой одинокий…»

Небольшая пауза заставила вновь сколохнуться огромному количеству чувств и мыслей, но песня продолжила подавляя все переживания:

«Маленький принц скоро понял,

Что ему в тягость, такая жизнь.

И вот, однажды поздней ночью,

Разбежался, что есть мочи, полетел вниз».

Взгляд Икари невольно скользнул в сторону балкона. Некоторые мысли пытались его подтолкнуть повторить подвиг маленького принца. Ведь что его держит в этом мире? Ничего!

«Сыграл в опасную игру,

И станет ясно поутру,

Что в один раз склевала труп

Стая птиц, стая чёрных птиц».

Под повторения куплета Икари ещё раз обдумывал эту мысль, как мелодия кончилась, он уже собирался покончить жизнь самоубиством, но его оборвал смех в голове.

Он осмотрелся вокруг, никого не заметив, лишь потревожив телохранительниц от которых отмахнулся.

«Ты такой забавный, ахахаха! Принца насилует принцесса, ахахахах! Вот умора!» — смех перерос в истеричный хохот, странный голос заставил испугаться Икари.

Всё же найдя в себе силы он уточнил у голоса в голове: «Ты кто?».

«Я твоя сила, маленький принц! Мы поработим твою сестру и жёстко трахнем её в жопу!» — тоном умудренного старца произнёс голос.

Икари не знал как на это отреагировать, в его голове заметалось такое огромное количество мыслей, желаний, предположений и чувств. Казалось ранее их было много, но нет, сейчас просто прорвало. Ведь даже если эта шутка, но это был шанс!

«Это правда?» — робко уточнил Икари: «Вы меня не обманываете?».

«О, нет! Мой юный падаван, ты попал, теперь от меня не отделаешься, будет у тебя гарем. Придётся ебать много дев, будешь сильным и так далее. Твои телохранительницы очень даже неплохи для пополнения гарема!» — ехидно продолжил голос в голове.

Конечно предложение и голос в голове — это очень странно, но даже такой вариант устраивал Икари. Ведь хуже уже не могло быть.

Никто не смог бы сломать розовые очки принцу, доказать, что появившийся в нём подселенец — это жопа, на фоне которого его сестра — милейшее существо, не умеющее по иному выражать свою заботу!