Разговоры о процентной ставке за обнал куда привычнее, чем родительские откровения Семена, и я немного расслабляюсь. Время близится к двенадцати, в течение часа празднование стихнет, и можно будет поехать домой с Надей. В меню на сегодняшний вечер обязательное блюдо — секс. 

В поисках временного уединения иду на балконную террасу и, толкнув дверь, мгновенно испытываю желание вернуться обратно в зал. Возле перил стоит знакомая хрупкая фигура в компании коренастого типа в бежевом смокинге, в котором я узнаю претендента номер два на роль мужа Яны — Данила Костюкова. 

В какой-то степени я физиономист, и его рожа мне не понравилась с первого взгляда, как нас представили. Кажется, это было на прошлогоднем мероприятии, для которого «МосТранс» арендовал мой клуб. 

При звуке хлопнувшей двери парочка смотрит на меня, а я с досадой замечаю, что Липучка, очевидно, замерзла, потому что через тонкую ткань ее платья отчетливо проступают соски. Не удивлюсь, если Костюков от восторга уже сделал ей предложение. Сбегать я не привык, тем более на своем праздновании, поэтому киваю им и иду к перилам. Достаю из кармана телефон, чтобы сказать Петру, чтобы подъезжал, а пока в трубке идут гудки, невольно слушаю разговор по соседству.

— Какие планы после, Ян? 

— Домой поеду.

— Тю. Суббота же. Так рано - и баиньки? Поехали в «Каморру»? Там сегодня бодрая тусовка. Побудем немного, а потом я тебя домой закину. 

Ответа Липучки я не слышу, потому что в этот момент раздается голос Петра. Сказав ему подъезжать, сбрасываю вызов и оглядываюсь на дверь. Слушать кривые подкаты тридцатилетнего мажора не хочется, поэтому я собираюсь уйти. Яна не маленькая, сама за себя постоять может, к тому же про характер Галича здесь знают не понаслышке, и вряд ли Данил этот до такой степени имбецил, чтобы его дочь обижать.

Уже отрываюсь от перил, но услышанная фраза меня останавливает:

— При мне ты выпил два бокала виски и сейчас предлагаешь покататься. Это безответственно. Ты рискуешь не только моей жизнью, но и жизнью других людей. 

Хер знает, что в этой ситуации повлияло больше, — тон, которым Яна это говорила, — приглушенно, словно не хотела, чтобы я ее услышал, либо то, что пять лет назад моя двоюродная сестра погибла под колесами пьяного идиота. Ну или последующий ответ:

— Это моя привычная доза, красавица, не парься. Довезу в целости и сохранности.

А Семен за разницу в возрасте переживал. Да этому идиоту еще лет двадцать до взрослого мужика расти. 

— Данил ведь, правильно?
– я подхожу ближе, встречаясь с удивленным взглядом Липучки.

— Да, я, — выражение заправского плейбоя слетает с лица Костюкова, и ему на смену приходит серьезная понтовитость. Сейчас ему нужно показать Яне, что он самец не хуже. У меня для него на этот счет плохие новости.

— Я тут невольно разговор ваш услышал. Сегодня ты мой гость, поэтому предупрежу: сядешь за руль — тебя на первом же перекрестке патруль ГАИ остановит и прав лишит.

Даже в полумраке я вижу, как его лицо идет пятнами. Репутация крутого самца разваливается — кому такое выдержать легко? Судя по шуму втягиваемого воздуха, Костюков хочет что-то сказать, но я его дешевые понты опережаю:

— Папа тебе не поможет. Козлов мне на днях как раз говорил, что у них декадник по борьбе с коррупцией. Твое задержание во всех новостях покажут, чтобы народ возле теликов порадовался, что даже избалованному мажору не уйти от суровой руки правосудия. 

Костюков рот закрыл, лицо багровое. Разумеется, я его не впустую запугиваю: с начальником ГАИ по Москве раз в месяц водку пью в загородном клубе. Он с понятиями мужик и подставляться ради зажравшегося молодняка не станет.

— А то, что ты доверие серьезного человека предаешь, когда бухим его дочь к себе в тачку зазываешь, отдельная история. Я отцу Яны ничего не скажу, но с этого момента держись от нее подальше. Увижу рядом — пеняй на себя. 

Пока Костюков жует слюни, я кладу Липучке руку на поясницу и подталкиваю к выходу. Раз уж вперся в разборку, надо доводить дело до конца. Она не сопротивляется, идет. Кожа под моими пальцами теплая и гладкая, и, блядь, снова эти ее позвонки. Хочется их пересчитать, и от этой мысли член начинает твердеет. 

— Я это сделал из уважения к другу, — открываю балконную дверь и пропускаю ее вперед. — Ничего себе не выдумывай.

— А я и не выдумываю, — гордо объявляет Яна. — Я иллюзий на твой счет не питаю, можешь быть спокойным. В любом случае спасибо тебе за помощь.

Все-таки девчонка молодец, без лишних соплей. Вызывает уважение. Если бы не мурашки на ее руках, я бы поверил.

Яна

— Какой Смолин сочный мужик все-таки, — Карина с шумом всасывает сок через трубочку, пока мы покачиваемся на садовых качелях, которые я заказала на днях в магазине Андрея. С детства хотела такие, а раз уж папа построил дом, грех было этим не воспользоваться. — На актера похож. Все правильно ты сделала, Ян, — если уж девственность терять, то только с таким. Я как своего первого задохлика сопящего вспомню — плакать хочется. Сто процентов соврал, что я у него не первая.