Она закрыла глаза, чтобы только не видеть его перед собой. На щеке графа проступили капельки крови, но тот и не думал оттираться и делать что-то. Но взгляд его горел словно светодиоды в дешевой ювелирной мастерской.

– Наверное, в твоей стране иначе, но в этом мире делается именно так.

Лира отодвинулась от него, но его стало слишком много. Граф и не думал отстраняться.

– Отчего же? Кое-где еще меняют женщин на стадо баранов, верблюдов, коров! Заставляют носить паранджу и чуть что не так забивают камнями!

Ее тем и пугали Арабские Эмираты и иже с ними. Богатая страна, шикарные дворцы прятали за собой такие вещи. Она понимала, что это вековые традиции и всех давно все устраивает, но мысль, что ее отец может поступить таким же образом, заставляла вздрагивать.

– Я не собираюсь делать этого, – проговорил мужчина напротив, отпустил ее руки, – чтобы это все не значило.

Граф поднялся, прошел к двери, позвал Северика, попросил его принести чаю, а сам налил ей чего-то крепкого, достав бутылку из узкого серванта у стола.

– Выпей, успокойся и выслушай меня.

Она забрала у него стакан и сделала также, как в своем мире, с шампанским и наглыми идиотами, требующих ее внимания – плеснула янтарного цвета жидкость ему в лицо.

– Продолжай! – проговорила она в его мокрое лицо. – Ну что же ты?!

Граф отекал молча, застыв в пространстве и успев закрыть при этом глаза. Все это длилось не очень долго.

– Тебе это тоже не помешает! – проговорил он с едва сдерживаемой злостью и больно сжал ее плечи.

Вновь вокруг Лиры образовалась серая пустота, чтобы через мгновение смениться ярким небом, плывущими в нем облаками, холодом и невероятным, закладывающим уши грохотом. Лира поняла, что это только через мгновение. Опора под ее ногами пропала, перед глазами замелькали синие, зеленые, белые и голубые пятна и она окунулась в воду, закрутилась в миллионе белых пузырьков, бьющей сверху воды и пошла на дно с внезапно потяжелевшими, набравшими воду юбками.

Лира закашлялась, выбравшись на берег. Пальцы сжали пригоршню разноцветных камешков, зарываясь в их разноцветный «песок».

– Психованный, – говорила она, кашляя и содрогаясь от налетевшего ветра. – Маньяк!

Она освободилась от юбок самостоятельно, но воздуха хватило только на это. Впрочем, сэгхарт не смылся, а вытянул ее наружу и теперь стоит рядом, также как она на четвереньках, выплевывает воду… Хотя нет. Уже сидит, освобождаясь от своего синего сюртука.

– Бешеная! Истеричка!

Их препирательства продолжались. Его успокоительное средство сработало так как надо: утихомирило и заставило улечься разгоревшуюся злость, но Лира даже не думала отступать.

– Это подлость! Использовать против меня магию!

Чернокнижник даже не думал затыкаться, стягивая и отбрасывая в сторону мокрые туфли.

– Это низко пользоваться своим слабым положением!

Лира отползла от него подальше, заставила себя подняться и оглянуться по сторонам. Идти здесь было некуда, кругом серые скалы, гремящий водопад, озерцо с бирюзовой водой и крошечное побережье, усеянное разноцветным стеклом. По середине озера расцвел зеленый лист кувшинки – это ее юбка всплыла на поверхность.

– Куда ниже, чем покупать себе невест и жен, опустив их до положения ночной вазы.

Граф поднялся и встал с ней рядом, взглянул в бирюзовое небо, улыбнулся чему-то своему, а потом вновь посмотрел на нее.

– Если это самая прекрасная ваза на свете, то почему бы и нет?»

Неожиданный и такой необычный комплимент сделал свое дело – Лира растерялась, открыла рот, чтобы возразить, тут же улыбнулась, нахмурившись, и покачала головой.

– Так я не ваза!

Его зрачок полностью поглотил яркую радужку при взгляде на нее. Это было странное ощущение – складывалось впечатление, что чернокнижник старается запомнить ее.

– Тогда не сравнивай.

Хорошее замечание и не поспоришь. Он ведь понял ее, но все равно уел.

– Чему вы улыбаетесь? – спросила она, отвернувшись. – По-вашему, это смешно?

– Думал, что когда-нибудь приведу сюда свою жену. Так и случилось.

Лира продолжала исследовать скалы. Она чувствовала досаду – она и в самом деле чокнутая истеричка. Мало того, что психанула, так еще и наорала, и исцарапала его. Вода хоть и смыла кровь, но ведь ссадина на месте.

– Подойди ко мне.