Ужасно. Просто ужасно. До сих пор Конни казалось, что все идет хорошо. Быть может, не великолепно, но все же вполне неплохо. Профессор Гудвин бросила еще один беглый взгляд на Маркуса.

А может, не так уж и неплохо. Хм…

Зази нуждалась в Конни. И не только сейчас, для удобной подачи. Зази поступила в Гарвард, окончив программу Plan II Honors Техасского университета в Остине, чтобы изучать историю колонизации Америки, но помимо этого питала интерес к синкретическим [6] и народным верованиям Юга и Юго-Запада, в частности худу, вуду и сантерии. Конни всеми силами старалась отговорить Зази от решения посвящать данной теме диссертацию. С таким портфолио девушке сложновато будет подыскать работу. В описаниях к вакансиям на должности университетских преподавателей после «требуется доктор философии» не встречались строчки: «оккультные знания являются преимуществом».

Собираясь в Кембридж, Зази даже не подумала захватить теплую одежду. В первую же зиму, работая над курсовой, она продрогла и купила себе два свитера. А теперь, умудренная опытом, сидела на аттестационном экзамене, несмотря на то что совсем недавно пережила сильнейшее потрясение. Стивен Габсбург, доцент кафедры истории ранней колониальной Америки и научный руководитель Зази, внезапно решил отказаться от должности. Ходили слухи, будто он вообще собрался покинуть университет по окончании семестра, покончить с научной деятельностью и отправиться жить на яхте в Пуэрто-Рико. Весьма разумно.

Молодой и целеустремленный Габсбург приехал в Гарвард в 1994 году на смену научному руководителю Конни, Мэннингу Чилтону, который был вынужден отойти от преподавательской деятельности в связи с внезапным душевным расстройством. Стивен окончил Делавэрский университет и блестяще защитил диссертацию в Коннектикуте. Он был загружен по самые уши лекциями, семинарами и научным руководством, принимал участие в общественной жизни университета и опубликовал три научные статьи, одну из которых напечатал журнал American Quarterly. (Подумать только, American Quarterly!) Написав книгу, заключил контракт с надежным университетским издательством и… ба-бах!

В целом, постыдный уход Стивена никого не удивил. Среди преподавателей исторического факультета Гарварда таких юнцов не числилось аж с 1950-х годов. В Гарвард приглашали «суперзвезд» из равных по статусу учебных заведений. То есть лучших из лучших. И Маркус Хейден – наглядный тому пример. Однако Зази была не в курсе таких тонкостей.

Как-то ноябрьским вечером Конни сидела в своем кабинете Северо-Восточного университета перед стопкой из ста пятидесяти «голубых тетрадей» с ответами на внутрисеместровый тест, посвященный 1580–1860 годам. Прошло уже две недели, а профессор все никак не могла огласить студентам выпускного курса результаты. Конни потягивала уже четвертую кружку с кофе, постукивая карандашом по лбу, как вдруг зазвонил телефон.

Это была Джанин Сильва.

– Она подавлена… – Мягкий тон Джанин напомнил Конни о ее личной потере.

Она тогда только начинала работать над диссертацией, и на выручку пришла именно Джанин. На заднем плане отчетливо слышались всхлипы и рыдания.

– Неужели Стивен не может подождать до ее экзамена? – возмутилась Конни.

Поднялся ветер, и сухие листья на клене задребезжали по окну, как расшатанные зубы.

– Он уже уплыл.

– И его некому подменить? Никого из религиоведения?

Конни потерла лоб и зажала бровь большим и указательным пальцами.

– Я не прошу вас становиться ее научным руководителем, – отметила Джанин.

Подоконный радиатор ожил и заурчал. Джанин не стала добавлять: «Как в свое время поступила ради вас я».

– Лишь третьим рецензентом. Максимум вторым.

– А как насчет Томаса? Он же сейчас читает лекции? Нельзя поручить ему и это?

Томас Резерфорд был диссертантом Конни. Сейчас он работал в Гарварде на ставке постдока. Томас всегда был и оставался долговязым, бледнолицым молодым человеком, отличавшимся особым усердием и тягой к знаниям. Конни периодически виделась с ним во время обеденного перерыва.

– Вы же знаете, это мало поможет ей в последующем трудоустройстве, – возразила Джанин. – Девушке нужны профессорские рекомендации.

– Но… – Конни взяла карандаш и вдавила в него ноготь большого пальца, оставив на дереве серповидный отпечаток.

Она не могла сказать Джанин, что в этом году у нее дел невпроворот. Сейчас ее основной целью являлось заключение постоянного контракта с университетом. У Конни были свои аспиранты, и она занималась кураторством вдвое больше коллеги (конечно же, мужчины) с таким же стажем. Еще предстояло закончить книгу. Ко всему прочему у Конни имелась и личная жизнь (ха-ха). Она не могла позволить себе взять под крыло осиротевшую аспирантку из другого учебного заведения. Это бы ничем не помогло последней, а лишь украло бы драгоценное время.

Всхлипывания на другом конце провода стали громче, и Джанин, прикрыв ладонью трубку, произнесла:

– Возьмите, дорогая.

Вероятно, в этот момент профессор Сильва передала Зази пачку салфеток. Один из первых уроков для начинающего преподавателя: салфетки следует всегда держать под рукой. Они пригодятся, когда грянет череда умирающих бабушек, рушащих карьеры четверок с плюсами и припертых к стенке плагиаторов, ощутивших внезапный приступ раскаяния.

Конни в отчаянии опустила лоб на столешницу и уставилась на свою клетчатую юбку. Чуть выше колена моль проделала в ней крошечную дырочку.