А дедушка запустил в саду, в старой ванне, карасиков. И они там плавали все лето. А потом пришла зима. Маринка плакала, и дедушка переселил карасей в ванну в доме. Но через пару дней бабушка приготовила их на ужин. Нет, бабушка очень добрая. Маринка и сама понимала, что караси не могут вечно занимать ванну. Ужинали в итоге пустыми макаронами. К карасям никто не притронулся.

Сергей был очень внимательным слушателем. Время от времени задавал вопросы.

Минут через двадцать дошли до небольшого, обшитого голубым сайдингом дома. Вокруг тишина.

– Дома-то никого, – заметил Сергей.

– Не, просто спят уже, – неуверенно возразила Маринка. – Спасибо. Спасибо, что проводил, – с чувством поблагодарила она и открыла калитку.

Осторожно, чтобы ни обо что не споткнуться, пошла к крыльцу.

– Я не уйду, – шепотом крикнул парень и присел на корточки. Закурил.

Маринка постучала тихонько. Тишина. Почему-то сразу чувствуется, что в доме никого. Он не дышит. Дом ведь живой. В нем свои запахи, звуки. А здесь пусто. Маринка постучала сильнее. Опять прислушалась.

– Ну и куда теперь? – усмехнулся провожатый.

Маринка вышла за калитку. Притворила ее. Накинула крючок. Впору было расплакаться. Время – час ночи. К подругам идти совсем неприлично. Домой – страшно. Отчим сегодня особенно отличился.

– Они, наверное, у Виталиных родителей, – вслух пыталась сообразить Маринка.

– В смысле? – Сергей так и продолжал сидеть на корточках, привалившись к шаткому забору.

Забор – слишком громкое слово для этого сооружения, через которое пешком гуляли уличные коты и собаки. Людмила все мечтала, что потом, со временем, поставит капитальный, с красивой резной калиткой, но сперва – дом.

– Ну, дом же им не сразу достался. Когда поженились, стали жить у родителей Виталика. В дом-то они только этой весной перебрались. В нем зимой еще нельзя жить.

– Подожди! – перебил Маринку парень. – А это где?

– В новом микрорайоне, на Степуринской, – грустно произнесла Маринка.

– Капец… минут тридцать еще идти… а потом домой возвращаться… – рассуждал Сергей, закуривая очередную сигарету.

– Я сама дойду! – Марина попыталась быть смелой.

– Ага! – усмехнулся еще полчаса назад случайный знакомый, уже казавшийся близким. – Давай только перекурим. И пойдем.

– У меня нет… – начала было Маринка, но парень молча протянул ей пачку.

Маринка опять открыла калитку:

– Давай на крылечке посидим?

Где-то залаяла собака, но так сонно и лениво, что никто ее не поддержал. Маринка вдруг поняла, как устала. Стало грустно. И захотелось плакать. Сергей будто почувствовал перемену в ее настроении.

– Ты почему ушла? Из дома…

– Отчим пьяный…

– И что? У меня отец тоже пьет.

– Он дерется.

– А мать?

– Он и маму бьет. Но это из-за меня. Так бы они нормально жили. Дядя Саша очень хотел детей. А у него нет. Он меня знаешь как вначале любил? Такой счастливый был. Дочка, дочка… А я не стала его папой называть. А как называть, если у меня есть папа? А потом Людка вышла замуж, и у него совсем крыша поехала.

– Почему?

– Он ее как дочь любит. Сам вырастил, воспитал. Ревнует очень. А мама его ревнует… Да ну их! У тебя еще осталось? – кивнула Маринка в сторону кружки.

– Держи! – Сергей вытряхнул последнюю голубику в протянутые ладони.

В молчании Маринка ела ягоды. Медленно. По одной клала в рот. Не спеша раздавливала языком по нёбу. Растирала. Одна кислит. Другая прям сладкая. И пахнет лесом. Вспомнила, как ходила с отцом за жимолостью. Комаров тьма-тьмущая. Мазались каким-то кремом, но он мало помогал. А потом Маринка набрела на целые заросли. Жимолость была крупнющая. Собирать легко. И ее ведерко наполнилось быстрее всех. А потом, вечером, папа положил ее ягоды в такую же большую жестяную кружку, присыпал сахаром. Маринка сидела на лавочке возле подъезда деревянной двухэтажки, смотрела на закат, радовалась тому, что никто не жужжит над ухом… На глаза набежали слезы. Отца больше нет. Как-то рано он умер.

– Все! Отдохнули, пойдем? – Маринка отряхнула юбку от воображаемых соринок.

– Пойдем.

Первые минуты шли в молчании. Вглядываясь в темноту, под ноги.

– Ты меня извини, но хочу спросить… – как-то неуверенно начал Сергей. – Ну вот – отчим… – Он помолчал. – …вас бьет…

– И че? – Маринка даже остановилась, удивленно округлив и без того круглые глаза…

– Как «че»? Почему мать с ним живет? – голос Сергея стал на тон выше. В ночной тишине это было особенно заметно.

– Ну ты даешь! – рассмеялась Маринка. – А что, где-то есть лучше?

Теперь пришла очередь Сергея недоуменно уставиться на нее. Темнота. Иначе бы Маринка заметила его изумление.

– Ты с другой планеты? – как ребенку начала объяснять Марина. – Нет, конечно, я понимаю, что это нехорошо… мягко говоря. Но ведь они из-за меня ругаются. Я техникум скоро закончу и уеду. Я и сейчас-то думаю, что надо съехать от них. У меня подружка, Танька, живет в общаге. Хочу к ней перебраться. Вдвоем даже легче… Он работает. Деньги маме отдает, до последней копеечки. Просто мы с ним не совпадаем.