Арен зажмурился – свечение стало нестерпимо ярким.

– Ещё, ещё!!!

– Пятнадцатый!

– А-А-А-А-А-А-А!!! – заорала Эн, Валлиус громко выругался, и император тоже хотел бы заорать или выругаться, но он уже ничего не мог – ни говорить, ни ругаться, ни дышать. Всё его существо заполнила боль, такая же абсолютная, каким вдруг стало свечение контура Софии – оно проникло даже сквозь зажмуренные веки, почти ослепляя, а его собственный контур начал дёргаться, растрачивая силу и пытаясь сломаться сразу в нескольких местах.

Свечение погасло так же неожиданно, как и появилось, и после этого Эн завизжала ещё громче, чем раньше:

– ДЕРЖИ-И-И, ДЕРЖИ-И-И ЕЁ!!!

Её?..

Арен вздрогнул, осознав, что вместо упругих нитей контура он сжимает чьи-то ладони.

София!

– Брайон, выключайте, выключайте!!! – кричала Эн, и император понял, что она рыдает. – Скорее, скорее!!!

– Энни, успокойся, успокойся! – орал главный врач, щёлкая переключателями как сумасшедший, и с каждым разом Арену становилось всё легче и легче, боль уходила, оставляя онемение в теле и тяжесть в груди. – Ты беременна, не забывай об этом!

– Я помню, – девушка всхлипнула. – Ваше величество…

Арен наконец смог открыть глаза и, моргнув несколько раз – вокруг всё было мутным, словно он смотрел на отражение в воде, – сосредоточиться на том, что оказалось перед ним.

София. Обнажённая. Живая.

София.

– Держите её, не отпускайте, ещё нельзя, – сказала Эн испуганно, и он кивнул, чувствуя себя таким счастливым, что даже глазам стало влажно. Но через секунду Арен понял, что это не слёзы, а кровь из-за магического перенапряжения. Она же текла и из носа, и из ушей, и во рту был металлический вкус.

– Всё, – выдохнул Валлиус, щёлкнув переключателем в последний раз. – Ноль. Ваше величество, вы можете говорить?

– Могу, – произнёс Арен каким-то чужим, тихим и глухим голосом. – С трудом.

Зрение становилось всё лучше, и он с удивлением рассматривал контур Софии, который, как Эн и предполагала, находился отдельно от тела девушки. Единственным местом, где он лежал, как необходимо, были её ладони там, где их сжимал Арен – только здесь контур был внутри тела, а не снаружи.

– Сейчас нужно вернуть Софии сознание, – Эн шмыгнула носом, и император, подняв голову, заметил, что она действительно вся в слезах и с красными глазами. – Только тогда имеет смысл пришивать контур и… всё остальное. Надо разбудить Софию. Попробуйте сделать это как-нибудь. Позовите её. Только не пользуйтесь пока ментальной магией, у вас и так перенапряжение.

– У меня сейчас ощущение, что я никогда не смогу пользоваться магией. Любой.

– Сможете. Контур в порядке. – Эн вздохнула, вытерев лицо ладонями, а затем достала из нагрудного кармана платок и стёрла кровь и пот с лица и шеи Арена. – Ну и сильны же вы, ваше величество… Ни один человек бы не выдержал.

И она, и Брайон больше не чувствовали страха, хотя и немного беспокоились. Только беспокойство Валлиуса было направлено скорее на Эн, её же тревога разбавлялась нежностью. Но удивляться по этому поводу у Арена не было сил.

– Софи, – позвал он, придвигаясь чуть ближе и чувствуя, как дрожит тело из-за сведённых мышц, – Софи, просыпайся.

Она не откликалась, и дыхание осталось ровным, размеренным, а глаза – закрытыми.

– Софи…

– Ложитесь, – перебила его Эн, – ложитесь прямо на неё. Дальнейшим нашим действиям вы не помешаете, а она… будет лучше чувствовать.

– Разврат, – хмыкнул Валлиус, и Арен бы улыбнулся, но на лице мышцы тоже сводило, и улыбаться он не мог. Разговаривать и то с трудом получалось.

Не выпуская из рук ладони Софии вместе с её контуром, император лёг сверху на девушку. Это было не слишком легко из-за рук, которые приходилось держать на уровне живота, и Арен едва не рухнул от напряжения.

– Поднимите её руки вверх и прижмите их к груди, – посоветовал Брайон. – Так вы сможете расслабить хотя бы ноги. Пока вы держите её, ничего не случится. Двигаться можно.

Император сделал так, как сказал Валлиус, и чуть не застонал – настолько сразу стало легче.

– Софи, – прошептал он, склоняясь к губам девушки, – Софи, вернись ко мне.

Молчание.

– Софи… – Он всё же поцеловал её – сначала в щёку, мягкую и тёплую, а затем в сладкие губы. – Счастье моё, вернись, прошу тебя.

Ресницы её задрожали, и Арен поцеловал девушку ещё раз.

– Софи, ты слышишь меня? Просыпайся, пожалуйста. Это я, Арен.

Она резко распахнула глаза и, открыв рот, выдохнула:

– Арен…

Тут же зажмурилась и, всхлипнув, просипела, почти как Агата получасом ранее:

– Больно…

– Держите её, ваше величество, – услышал император голос Валлиуса, и они с Эн заходили, забегали вокруг койки. – Не отпускайте!