«Боже». Я покачала головой и сопротивлялась желанию ударить ладонью по лбу. Сейчас не время разбираться в лексике.

Лучик света прорвался сквозь верхнюю часть штор, бросая тень на его лицо, частично спрятанное в подушках. Я заглянула за край матраса, но не смогла увидеть ничего кроме его мускулистой, очень загорелой спины. Я думала, что у него темные волосы, но не была уверена. Несмотря на то, что я знала, что должна убраться отсюда, часть меня, - вероятно, та часть, которая все еще была пьяна, - колебалась. Я должна была знать, кто он такой. Но каждый раз, когда я пыталась подобраться ближе, чертов пол скрипел.

Господи, что это за дом такой?

Вопреки здравому смыслу, я шныряла по комнате, стараясь ползти на локтях и животе, как солдат на вражеской территории. Теннисные туфли, видеоигры, учебники с чистыми страницами, которые не использовались очень часто, замечательная коллекция комиксов старой школы… Бинго! Я сорвала джек-пот, когда сбросила с пути грязный журнал и нашла стопку фотографий. Я убрала свои спутанные темные волосы с лица и придвинулась немного ближе к свету.

Машины и девушки. Их много. Девочек, я имею ввиду. И много кожи на большинстве из них. Мои щеки горячо покраснели от снимка девушки в крохотном бикини, которое едва сдерживало ее большие сиськи, которые она с застенчивой усмешкой направила в сторону камеры. Я даже не могу сказать, рыжая она или брюнетка. Только зубы, губы и сиськи. Следующая. Блондинка с сиськами. Еще одна блондинка с сиськами. Фотография чьих-то ног на пляже.

– Давай. Покажи свое лицо, - пробормотала я, быстро взглянув вверх, чтобы убедиться, что мой неизвестный партнер все еще спит. Он спал.

Наконец, я нашла фотографию с парнем. Он стоял в профиль, но его лицо было повернуто в сторону камеры и опущено вниз к - к чему еще?
– сиськам, да, больше сисек. Его нос был довольно прямым, кроме самой маленькой горбинки на переносице. Слегка взъерошенные темно-русые волосы. Смеялись темно-серые глаза, которые глядели в сторону. Челюсть у него была какая-то выдающаяся, возможно из-за неправильного прикуса, но ему это подходило. Особенно когда он улыбался. Очень горячо.

И знакомо.

Мой взгляд двинулся к лежащей гладкой спине. Затем я сосредоточилась на крошечном проблеске черных китайских иероглифов, скользящих вниз по его левому предплечью. Я видела эту татуировку крупным планом раньше. Все утверждали, что это значит «просто жить». Но однако я знала, что это на самом деле означало «любитель жвачки».

Тихий стон слетел с моих губ. Нет, нет, нет. Не он. Кто угодно, только не Эван Маккинли, признанный легендарный кобель старшей школы Нейтан Уилкс. Говорили, что он отымел так много девушек, что ему пришлось купить новую доску для серфинга, потому что его старая была испещрена зарубками в память о каждом новом завоевании.

Он вытянул левую руку, убив все оставшиеся следы надежды на мою ошибку, и я увидела его имя, написанное на его руке. Эван Маккинли. Моим почерком.

ГДЕ БЫЛИ ЭТИ ЧЕРТОВЫ БОСОНОЖКИ?

Я ползала так быстро, что был уверена, что у меня будет постоянный ковровый ожог на локтях. Мне было все равно. Если кто поймает меня в дворе Эвана, слухи разнесутся в мгновение ока. Было достаточно трудно подавить сплетни, распространившиеся в прошлом году, когда я чуть не утонула в общественном бассейне Харрисона Паркса, а он меня спас. С тех пор я избегала всего, что связано с ним.

Будет полным отстоем узнай кто-то, что я провела ночь в его постели.

Туфли, туфли… может, они мне и не нужны. Папа купил их для меня, когда я стала редактором школьного ежегодника. Он, вероятно, даже не заметил бы, что они пропали, но мама определенно заметит. Она была тем, кто убедил его купить их для меня, несмотря на их безумную цену, - вы бы подумали, что кристаллы были настоящими бриллиантами - вместо скромных черных лодочек, которые мне нужны для моей стажировки в его юридической фирме в следующем году. «Тебе нужно что-то красивое! Что-нибудь веселое!» Она повторяла это снова и снова. Странно, что я была больше похож на отца, хотя и не была его биологической дочерью. Единственное, что я получила от мамы, это ее карие глаза.

И она устроила бы мне ад, если бы у меня не было босоножек. Кроме того, я не знала, как далеко была от дома. И я уже ожидала, что впереди меня ждет аллея позора. Я еще больше пошевелила под кроватью, раскинув руки в поисках.

Сонный мужской голос, смешанный с весельем, внезапно раздался над моей головой:

– Они под моим рабочим столом.

– Что?

Я выскочила и резко выпрямилась, ударив затылком по челюсти Эвана. Должно быть, он склонился над кроватью, наблюдая за мной. Громкий треск эхом разнесся по комнате, прежде чем мы оба отскочили друг от друга, каждый громко стонал. Его челюсть была тверда, как молоток, а я была гвоздем, который он прибил. Не самая лучшая метафора, но он выбил из меня литературное чутье.

Когда боль, наконец, утихла, я взглянула вверх. Эван повернулся в сторону, слегка наклонился, обеими руками массируя щеки и челюсть, как будто проверяя, не сломано ли что-нибудь. Мой взгляд скользнул по его телу. Я видела его в бассейне и спортзале раньше, но я никогда не смотрела на него. По крайней мере, не так близко.

Его очень загорелые плечи и спина были посыпаны легкими веснушками. Слава богу, на нем была пара мятых шорт цвета хаки4, хотя они сидели довольно низко на бедрах. С одной стороны, выглядывала бледная линия ниже его загара. Место, которое, вероятно, никогда не было на солнце, и никто никогда не видел. По крайней мере, с кем он не спал.