— Довольно, Танцин! — не выдержал наконец и Миликон, — Мы не о воспитании наших дочерей сейчас говорим, а о сбережении урожая наших крестьян. И никакие хорьки не защитят его от грызунов лучше, чем наши тартесские коты.

— Но как же наши священные традиции, великий?

— А что традиции? По тем традициям блистательному сколько охотничьих котов иметь дозволено? А сколько их у тебя? Так что мы с тобой будем делать по этой традиции с твоими лишними котами?

— Ты присягал на Хартии, великий, в уважении и соблюдении всех наших прав и вольностей! — напомнил ему тот.

— Законных прав и вольностей, Танцин, — уточнил царь, — Велтур, что там у нас в Хартии про котов сказано?

— Ни единого слова, великий, — заверил его мой шурин, — И поскольку по старым установлениям Тартесса этот вопрос всегда решался его царями, Хартия не ограничивает твоей власти в нём. Ты можешь хоть вообще запретить иметь котов кому бы то ни было в нашем государстве, и это не будет считаться нарушением Хартии с твоей стороны.

— Ну, этого я делать, конечно, не стану, — успокоил венценосец прихреневшее от такого юридического казуса высшее сословие, — Я решил иначе. Любой из высокородных вождей, кто обеспечит котом или кошкой каждый двор в своей деревне, получит законное право добавить ещё пять охотничьих котов к дозволенному ему прежним установлением десятку. Смотри мне, Танцин, за тобой уже должок, — весь Совет рассмеялся, — И ещё пять сможет добавить к своим котам тот, кто обеспечит ими всю свою общину. И разумеется, раздача как ваших котят, так и крестьянских, когда они у них появятся свои, должна быть бесплатной. А чтобы не пострадала и старинная привилегия высокородных, я не дозволяю простолюдинам обучать своих котов для охоты. Обученных охотничьих, как и в старину, вправе держать только высокородные, а коты простолюдинов могут использоваться ими только для защиты их запасов и урожая. Надеюсь, Малый Совет не затруднит подготовить такой указ мне на подпись?

— Как прикажешь, великий, — ухмыльнулся Велтур.

Меньше всего нас волновал фактор бабьей мышебоязни, как бы там ни острил на этот счёт Запрещалкин. Кошаки нужны народу для серьёзного дела, а не для подобной хрени, от которой и сами крестьяне не в восторге. И как ни визжала в своё время Наташка, Володя их Ленку отучал бояться мышей точно так же, как и "святейшая" Телкиза свою.

Ведь по античным реалиям, не предусматривающим никакой бытовой химии и никаких служб по борьбе с грызунами и насекомыми, боящаяся мышей и тараканов баба — это же ходячее стихийное бедствие. И любой нормальный античный крестьянин подумает десять раз, стоит ли ему жениться на такой проблемной бабе, которая его же и будет то и дело ставить на уши своим визгом по десять раз на дню, отвлекая от дел поважнее. Девку мелкую тем более отучить не поленится, и по той же самой причине — её же замуж как-то выдавать надо, когда вырастет, и хочется ведь выдать не за последнее чмурло в деревне, у которого просто выбора нет, а иначе и оно такую не взяло бы. И если какую-то отучить не удалось, то это — дефектная по античным понятиям порода, судьба которой незавидна. И хотя в богатых домах, конечно, слуги есть, на которых можно переложить все связанные с дурацкими страхами хозяйки бытовые проблемы, хрен ли это за элита, которая по своим бытовым качествам не лучше, а хуже простонародья? И нахрена народу сдалась настолько говённая элита? Поэтому нет и не будет в нашем анклаве никакого снисхождения к таким недостаткам. Джентльмен обязан быть выносливее простолюдина и устойчивее в любых жизненных неурядицах — тут аглицкие сэры правы на все сто. Если бы они этот принцип ещё и на сэруний своих распространили — были бы молодцы вдвойне. А если бы они ещё и соблюдали его в этом расширенном виде неукоснительно — цены бы им тогда вообще не было как элите и соли аглицкой земли. Турдетанская земля ничем не хуже аглицкой, а по мне, так и гораздо лучше, а значит, и соль ейная обязана быть её достойной.

Наташка, правда, уверяла, что ни хрена эти фобии генетически не наследуются, и учитывая ейный институтский как-никак курс биологии, спорить с ней в теории нелегко. Да только собака ведь в реальной жизненной практике порылась, а не в теории. В теории и пол ребёнка от генетики сперматозоида зависит, а ни разу не яйцеклетки, а на практике та же Юлька двух девок Серёге выдала и ни одного пацана, а его наложница-веттонка Дената — сразу же как с куста пацана, сходство которого с нашим геологом неоспоримо. Теория — это упрощённая модель, не учитывающая хреновой тучи сопутствующих факторов, но в жизни-то они никуда не исчезают и на результате очень даже сказываются. Точно такая же хрень и с этими грёбаными фобиями. Сами-то они, возможно, и не наследуются, а вот способность конкретного человека преодолевать их, дабы не создавали в жизни проблем — молчит о ней наташкина теория как рыба об лёд, и я сильно подозреваю, что вот она как раз вполне себе наследуется. И поскольку в жизни мы имеем дело не с чистой фобией и не с чистой способностью преодолевать её, а с их суммарным результатом, то для меня он — обусловленный генетикой и наследственный. Ага, ретроград я античный в этом вопросе — или расстреливайте меня за это на хрен, или терпите уж меня таким, какой я есть, гы-гы!

Таких баб от постоянного перешугивания при виде грызуна не спасут и кошаки. Грызуны ведь в античных условиях неистребимы. Хороший кошак в лучшем случае разве только проредить их сможет в разы, сведя к минимуму ущерб запасам от них, но совсем от них избавиться не выйдет и с его помощью. Даже если истребишь каким-то чудом всех домовых мышей, так лесные их место вскорости займут, да и с крысами в точности такая же хрень. Даже вид один и тот же — европейская чёрная крыса. Название условное, потому как далеко не все они реально чёрные, а немало и бурых, и даже серых — таких же, как и те хорошо известные нашему современному миру пасюки. Но пасюков-то этих, хвала богам, никто ещё из Южной Азии не завёз, так что обыкновенной для Европы крысой является вот эта условно чёрная. Немного мельче пасюка сама, меньше животной пищи в рационе, а главное — не так агрессивна. Впрочем, поедать и портить человеческие запасы жратвы ей это не мешает, а в природе это естественный лесной вид — по деревьям, например, лазает охотнее пасюка и даже гнездиться предпочитает на них. Ну и вот как тут таких крысюков истребишь? Они же то на полях с огородами, то в амбарах, то в лесу шустрят. В городе — и то появились. Как и в нашем прежнем мире предпочитают верхотуру, так что на чердаках заводятся раньше, чем в подвалах, но не брезгуют и ими, потому как при отсутствии серой крысы занимают в принципе ту же самую крысячью экологическую нишу, что и она. Хоть и не так плодовиты, но один хрен плодятся со страшной силой — грызуны есть грызуны. И заразу, кстати, тоже разносить горазды не хуже тех пасюков, так что если не прореживать их — тоже могут стать серьёзной проблемой. В одном Запрещалкин прав — чем скорее всё хранение съестных припасов на амфоры переведём как у греков с финиками, тем меньше они будут страдать от грызунов, да и самих их в населённых пунктах поубавится. В полях только с огородами и садами будут тогда в основном досаждать, но там уж кроме хищной живности бороться с ними и вовсе некому.

Я ведь рассказывал уже о тартесских охотничьих котах и об охоте на кроликов с их помощью? Фанатом этого старинного развлечения турдетанской знати я так и не стал, потому как и в прежней жизни заядлым кошатником не был и вообще кошек дома никогда не держал, но здесь, как говорится, положение обязывает. Да и с грызунами как ещё здесь бороться прикажете? Среди городских домашних мурок нашего современного мира давно уже не всякая и мышей-то ловит, а уж хороший крысолов — вообще редкость. Но здешний тартесский кошак в этом смысле выше всяких похвал — и охотничий инстинкт на высоте, и силён, и не избалован современными жизненными благами. Тот же самый дикий лесной кот особо крупного южноиспанского подвида, только с небольшой примесью от античной домашней кошки ближневосточного происхождения, обеспечивающей его приручаемость. Ну, относительную. Фамильярничать с собой, позволяя запрокинуть себя на спину или в ещё какое-нибудь беспомощное положение тартесский кошак не даст, но хотя бы хозяину и членам его семьи руку при этом клыками или когтями не располосует, как сделал бы без колебаний чистопородный дикий кот, а только вырвется из рук, и чрезмерная настырность в подобных ситуёвинах дружески не рекомендуется. Весьма лоялен и дружелюбен будет тот тартесский кошак, который при повторной попытке превысить допустимые пределы фамильярности с ним только обозначит применение клыков или когтей в качестве эдакого последнего предупреждения, и тогда уж, кто позволит себе не понять даже это — сам себе злобный буратино. Мелкий котёнок — тот ещё может и мягкой домашней игрушкой детям послужить, но уже с подростком надо знать в этом меру, а уж взрослый — исключительно полезный инструмент, но требующий в обращении с собой знания и соблюдения техники безопасности. Дикий лесной кот спит в нём не слишком крепко, и не стоит его будить без особой в этом необходимости.

Миф о прекрасной жизни предков в древнем Тартессе, возможно, и нужен для воспитания национального патриотического самосознания у подрастающего поколения, и я представляю, как оторвётся на этом официозная государственная пропаганда, когда дело дойдёт наконец до всеобщего школьного образования детворы. Так делают все, и меры в подобном оболванивании собственного народа не знает обычно ни одно государство. Сей секунд выигрыш для власти очевиден, а что потом будет, когда завравшийся до полного неадеквата миф неизбежно опровергнется реальной информацией, никто из политиканов обычно не думает, потому как до этого же дожить ещё надо, а им текущий день прожить, и то задача. Ну а каков социальный заказ, такова и работа профессиональных идеологов, потому как кто девушку ужинает, тот её и танцует. А если непредвзято разобраться даже в самих старинных преданиях турдетан, то неприглядным и страшненьким это тартесское государство вырисовывается. И те их собственные предки, которые триста с лишним лет назад предпочли не гибнуть за него, а дать ему рухнуть, знали ведь наверное, что делают? Власть финикийского Карфагена — далеко не мёд, но лучше ли её была та, тартесская?

Даже на примере вот этих же тартесских кошаков видно обезьянью пирамиду, в которой деспотичному царьку можно всё, его родне и холуям — то, что он им позволит, а трудящимся массам — только то, что он им милостиво оставит. Царёк держит тех кошаков, сколько ему вздумается, элита — в пределах нормативного десятка, если дополнительных царёк не пожаловал за реальные или холуйские заслуги, кому-то из сошек помельче могут пожаловать единичных, дабы осознали оказанную им милость, но простонародью владеть кошаками запрещалось категорически. И похрен, что кролики разоряют поля с огородами и садами, а крысы и мыши — амбары и кладовые в доме. Похрен, что хорьки прореживают их хреновенько, а в доме их и вовсе держать невозможно из-за запаха. Похрен, что из-за этого и голодают в неурожайные годы, а случается, что и мрут с голоду. Не гребёт! Хрен простонародью, а не тартесских кошаков. Быдло должно знать своё место, а отмеченные милостью единицы — осознавать и гордиться небывалой наградой. Так оно и повелось с тех самых пор, став традиционным обычаем. Государства того давно уже нет, и за кошку простого крестьянина никто уже, конечно, не повесит и не высечет, а если кошка обычная домашняя, то могут в принципе даже и не отобрать. Но это — исключительно в принципе, потому как где ж её крестьянину взять, эту "простую домашнюю" кошку? Ни у фиников, ни у греков они массово не распространены, хоть и есть вообще-то, у римлян — тем более. Есть единичные в богатых домах, а вот бесхозных дворовых, которых мог бы забрать себе любой желающий, в античных городах не наблюдается.