Шрифт:
Видите ли, в далеком 1974 году в Лиепае жил дед Собаки. Он был отправлен в затяжную командировку. Да-да, именно в тот 1974 год, когда происходил Всемирный футбольный чемпионат в Голландии, когда победили голландцы. В 1974 году, летом, в холодные и дождливые дни, Андрей Тарковский снимал свою маму в фильме «Зеркало». Мама не чувствовала себя комфортно на съемочной площадке, но все выдержала и тем самым поддержала своего гениального сына. Впрочем, как и отец, Арсений Тарковский. Ну, это был тот год… когда Никита Михалков в первый раз подал заявку на фильм «Солнечный удар». И когда некий влюбленный ленинградский студент Володя Путин выслушал видение близкой себе женщины Жанны образа Нины Заречной в чеховской «Чайке». Видите, сколько ярких эпизодов произошло в этот год!
Именно в тот – 1974 – год в Лиепае дед Собаки познакомился с Раймондом Паулсом. Познакомились и, надо сказать, даже подружились. И личность деда Собаки так впечатлила и вдохновила тогда еще молодого композитора, что он посвятил ему песню под названием «Немая песня». В 1976 году эта «Немая песня» победила по всем опросам популярности и до сегодняшнего дня продолжает лидировать в хит-парадах.
В 2010-м в своем радиоспектакле «Сказка о Чайке» я много рассказывала о Собаке. Но до этого в моем рассказе не было упомянуто, что Собаке очень нравилось играть на скрипке. И вообще она очень музыкальная: играет на фортепиано, барабанах, гитаре и аранжирует песни. Собака сделала аранжировку «Немой песни» Раймонда Паулса. Собака говорила так: «Послушайте песню, которую создали мы с дедом!» Вы подумайте только, их песню! А не Раймонда Паулса!
Но все же иногда Собака преувеличивала свои возможности. Например, о своей игре на скрипке она была самого высокого мнения, в отличие, например, от Никиты Михалкова, который всячески ухищрялся, чтобы в их совместных поездках Собака была без скрипки. Потому я в своей «Сказке о Чайке» ничего не рассказывала об игре Собаки на скрипке, так как в 2003 году, когда происходило действие «Сказки о Чайке», в том судьбоносном провинциальном городке N, куда они прибыли в поисках актеров, Собака была без своего любимого инструмента и потому бродила по улицам, выпивала с местными собаками, котами, птицами и людьми. И организовала сабантуй в ресторане, заказала оркестр в середине недели…
Видите, какая важнейшая деталь? Если бы у нее была скрипка, она сидела бы в номере гостиницы, играла «Немую песню», ресторан в середине недели был бы без музыки, и никто не пел бы там «…и журавли, печально пролетая…». Ресторан был бы без свиты Вечного Деда из фильма «Сибириада», и ни один из них не увидел бы грустную и таинственную девушку, которую на самом деле зовут Соня Гардина, которая работает актрисой в местном драматическом театре и играет там Нину Заречную в пьесе Чехова «Чайка».
Но свита Вечного Деда состояла из Никиты Михалкова, который замаскировался в Вечного Деда, продюсера Софии Климович, оператора Юрия Симонова и Собаки. Собака была свидетелем того, как Никита Михалков в далеком провинциальном городке N увидел актрису драматического театра Соню Гардину в ресторане. Это случилось в 2003 году, 14 мая.
Для Сони Гардиной, актрисы далекого провинциального драматического театра, прошлый, 2002, год навсегда останется в ее памяти. Соня окончила среднюю школу, окончила студию при театре, начала работать в театре, а поздней осенью в село Ермолаевка привезли гроб с ее любимым, Сергеем. Ее любимым и ее единственным. На год старше Сони, но с детства с ней вместе. Он годом раньше окончил Ермолаевскую начальную школу, потом – также годом раньше – ту самую среднюю школу, в которой училась и Соня. Восемнадцатилетним Сергей ушел в армию, а тело девятнадцатилетнего Сергея – уже в гробу – привезли с войны. Привезли с войны. И все.
Поздней осенью 2002 года Соня Гардина начала приходить в ресторан городка N. Она приходила по тем вечерам, когда играл ансамбль. Пели Марина и Женька.
Соню приводила сюда боль внезапного одиночества. Соня слушала грустные песни и плакала. Вскоре на столике Сони рядом с кофейной чашкой уже всегда стояла рюмка водки. Она пила кофе с водкой, слушала грустные песни и часто плакала о том гробе, который поздней осенью привезли в село Ермолаевка.
В 2003 году Судьба решила прислать свиту Вечного Деда в городок N на день раньше, и Судьба решила оставить Собаку без скрипки. Так захотелось Судьбе, чтобы свита Вечного Деда увидела молодую актрису в ресторане.
В том 2003 году, 14 мая, в ресторане далекого провинциального городка Собаке стало очень жаль грустную одинокую девушку.
Конечно, Собака понимала, что происходит что-то особенное. Собака понимала, что Никита Михалков увидел в ней Нину Заречную из четвертого действия «Чайки». Все равно Собаке было очень жаль Соню. Собаке показалось, что только «Немая песня» Раймонда Паулса в ее аранжировке и исполнении способна дать девушке душевный покой. Я подчеркиваю, это очень важно, Собака сама создала аранжировку и интерпретацию «Немой песни», очень гордилась ею и всегда старалась всем ее показать и сыграть. Но сколько собратья собаки и коты могут слушать одно и то же? Даже доверенный друг, Кот-Священник Базиль, как только начинает звучать «Немая песня», кладет лапы Собаке на голову и говорит: «Помолчим, сын мой!» После подобных намеков он, конечно, немного молчит, а потом снова берет скрипку в мохнатые лапы и начинает играть. И Собака играет свою особую аранжировку и своим особым собачьим голосом подпевает и подвывает.
О чем и почему так грустно поет Собака, возможно, известно только ей самой, но, возможно, мы узнаем это только какой-нибудь далекой холодной осенью…
Иван Бунин когда-то написал слова. Писал о какой-то женщине. Про женщину из холодной далекой осени:
«Но, вспоминая все то, что я пережила с тех пор, всегда спрашиваю себя: да, а что же все-таки было в моей жизни?
Утром он уехал. Мама надела ему на шею тот роковой мешочек, что зашивала вечером, – в нем был золотой образок, который носили на войне ее отец и дед, – и мы все перекрестили его с каким-то порывистым отчаянием. Глядя ему вслед, постояли на крыльце в том отупении, которое всегда бывает, когда проводишь кого-нибудь на дальнюю разлуку, чувствуя только удивительную несовместимость между нами и окружающим нас радостным, солнечным, сверкающим изморозью на траве утром. Постояв, вошли в опустевший дом. Я пошла по комнатам, заложив руки за спину, не зная, что теперь делать с собой и зарыдать ли мне или запеть во весь голос».