– И как же тебя угораздило попасть в такое… – Беркли задал вопрос, на которой не ждал ответа, поэтому сразу же перешел к делу. – Вы впервые в Париже?

– Нет, что вы? Я часто бывал во Франции, лучшее место на земле! – воодушевился историк.

Недоверчиво взглянув на своего анкетируемого, Питер, кивнул головой и демонстративно перевел взгляд на окно, видом из которого служила глухая стена соседнего здания:

– Мне конечно трудно согласиться с этим, но зато для тебя это хорошо, ведь через два часа вы будете полноправным гражданином Франции, – немного помолчав Беркли добавил: – Даже сможешь голосовать… Но сейчас не об этом. Нам нужно выбрать имя. Есть какое-нибудь предпочтение, только прошу, не называй фамилию Вольжан, иначе сделка сразу отменяется… – засмеявшись сказал Питер и посмотрел на своего собеседника. Историк сидел словно мумия, не шевелясь и не двигая ни единым мускулом своего лица. Его невидящий взгляд устремился куда-то сквозь Беркли.

– Что-то случилось?

Но вопрос хозяина квартиры остался без ответа, историк продолжал хранить молчание.

– Иван, что-то случилось? – Питеру пришлось повысить голос, чтобы вывести из оцепенения Южина.

– Так странно… – продолжая глядеть в никуда еле слышно произнес историк.

– Странно что? – Питер прекрасно понимал, что именно так поразило Южина, но все равно задал этот вопрос.

– Так странно, я теряю свое имя, наверное, вряд ли хоть когда-нибудь смогу вернуться домой, зайти в свою квартиру.

Питеру доводилось видеть подобное, в конце концов он и сам, когда-то отказался от всего, что имел, в пользу авантюрных приключений и прекрасно понимал, что сейчас чувствовал историк.

– Я понимаю, Вам страшн…

– Мне не страшно, – Южин не дал Питеру воспользоваться клишированной фразой: – Напротив, я совсем ничего не испытываю, пустота, ни страха, ни радости, – на мгновение замолчав, Южин наконец перевел взгляд и непонимающе воззрился на Питера: – Скорее разочарование, из-за того, что я совсем ничего не почувствовал.

– Значит мы можем продолжить? – дав профессору еще несколько секунд в тишине, неуверенно спросил Питер.

– Конечно! Так что там Вас интересует? Мои предпочтения в именах?

– Да, такие есть? – снова опустил руки на клавиатуру Беркли.

– Конечно, Жан Вальжан!

Услышав имя, практически ставшее нарицательным, Беркли закусил губу и судорожно подняв голову, уставился на Южина, который в это время еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Осознав, что анкетируемый шутит, Беркли тоже не смог сдержать улыбку.

– И все же, какое хотите имя?

– Натан, Натан Моро! – с готовностью ответил историк.

– Отлично. Я сейчас кое-что заполню, а вы приготовьтесь к фотографии. И не обращайте внимание, на то, что я не интересуюсь, почему именно это имя, – помедлив, Питер оторвал руки от клавиатуры и взглянув на историка, ехидно добавил: – Просто мне плевать!

Резкая вспышка светодиодной лампы фотоаппарата ослепила историка, и ему пришлось несколько раз моргнуть, приводя зрение в порядок. Когда Южину все же удалось вернуть себе ясный взгляд, Беркли уже сидел за своим компьютером и усердно щелкал пластиковыми клавишами.

– Вам сложно делать это для меня? – снова усаживаясь напротив Беркли, спросил Южин.

– Нет, у меня есть пара друзей, там, где нужно… Это им сложно, – не отрывая взгляда от компьютера ответил Питер.

– Я не об этом! Ведь Вы делаете это по просьбе Софии, а у Вас с ней достаточно натянутые отношения.

– Натянутые? Почему? – непонимающе переспросил Беркли.

– Ваше эффектное появление с оружием на перевес, да и все эти ваши: – Пулю промеж глаз! – скривив, наверное, самую нелепую гримасу злости, проскрипел профессор, явно пытаясь изобразить Питера несколькими часами ранее.

Негромко рассмеявшись, Питер бросил взгляд в сторону двери, за которой спала София: – Нет никаких натянутых отношений, а то что было утром… После того дела в Мозамбике, я просто обязан был немного повозмущаться.

Историк непонимающе воззрился на Питера, давая тому понять, что ждет пояснений.

– Там в Мозамбике, – глубоко вздохнув начал Питер: – Она поступила правильно. Иного выхода просто не было. Вдвоем мы бы не смогли убраться, а так у нее появился шанс и в итоге та вылазка стала достаточно прибыльной…

– Значит несмотря на такое предательство никакой ненависти и желания отомстить? – вопросом подытожил Южин.

– Такая работа, Иван, есть определенные правила игры. Для обычного человека они могут показаться несколько дикими, но мы сами выбираем такую судьбу. Поверь, София прекрасно понимала, что в любой момент я могу выхватить пистолет, пустить пулю ей в колено и спокойно смыться. Она просто сыграла на опережение.

– Какая странная философия, – выдохнул историк: – При отсутствии понятия преданности Вы спокойно прощаете откровенное предательство.